Знание-сила, 2000 № 09 (879) (Журнал «Знание-сила») - страница 62

Александр Савинов

Бумага ломкая. Обложки навеки сохранили приметы воины и бедности((«Эпоха крестовых походов». Петроград, 1918 год)) «Боже мой!»-удивлен историк, коллега из Праги. – Здесь вся будущая французская «Школа анналов», метод исторического синтеза, но на полстолетия раньше…….

«Процесс крестоносного движения… рассматривают как производную от экономического и социального развития средневековья, от политической его эволюции. Он есть все это, но и нечто иное и большее, имеющее свою среду, своих носителей, свои формы и краски… Мир в движении к высшей цели, радостная жертва, в котором сиянием высшего идеала озарена самая смерть, – такова была их концепция совершавшегося. Этот момент идеалистического напряжения, какой они улавливали в происшедшем через все неприглядные стороны, которые они сами так честно подметили и изобразили, этот момент давал в их представлении единство совершавшемуся. В глубоких его основах, как и в его вершинах, обнаруживается идеальный смысл движения: единение ради великого подвига всего христианского братства…»

«Серебряный век» – мы знаем поэзию, религиозную философию. Но русская социология, теория права, исторические концепции? Рассеяно по миру, уложено в архивы, распылено в изданиях для немногих. Утрачено «единство совершавшегося».

…В детстве Ольги Антоновны Добиаш (назовем О.А., как называли ее коллеги) латынь была домашней, а не грозно звучавшей и карающей. Отец, Антон Добиаш. преподавал в гимназии древние языки, потом получил звание и место профессора классической филологии. Жили в Нежине, на Украине, в прекрасном дворце екатерининской эпохи среди старого парка. В семье, как вспоминают, был «трудовой склад, полное отсутствие мещанских черт, идеализм обстановки».

Высшие женские курсы в Петербурге. Увлечение – русская история. Со второго курса – история средних веков. Занятия в семинаре известного историка Ивана Гревса. Он запомнил: «О.А. всегда в центре. Она одна из первых стала подходить к истории благодаря знанию латыни. Она приобрела… понимание, скорее ощущение процесса средневекового развития, изумительно реально воспринимала его конкретное, неповторимое своеобразие».

В тридцатых годах оксфордский профессор Коллингвуд подвел итог долгим спорам о специфике исторических исследований: в исторических событиях есть внешняя сторона, обозначенная в свидетельствах и документах. Историк должен добросовестно восстановить последовательность событий, представить их описание. Но есть и внутренняя сторона, когда, по словам Коллингвуда, историк должен обратиться к услугам «собственного ума». Он вынужден воспроизводить мысли прошлого, не ограничиваясь внешней стороной открытого. Надо уважать достоинство исторических лиц, говорил Коллингвуд, следует представлять, что все их поступки определялись мыслями. Тогда историческое прошлое не превращается в каталог, но обретает жизнь в настоящем. О таком «ощущении процесса» у О.А. и говорил Гревс.