Но страшная эта ночная резня не могла остаться незамеченной. Липкий холодный страх пополз по полю боя. Враг побежал. Кавалерия вырезав арьергард рванула вслед за бегущими немцами. Из-за туч выглянула луна, корнет оглянулся. Там и тут отблескивали полосы стали. Земля изрыта, истоптана конями и в неверном свете луны невозможно отличить землю от искалеченных тел. Где-то они шевелились, и казалось, что земля покрыта оживающими трупами. Совсем рядом с ним выставив руки вперед, будто бы пытаясь нащупать дорогу, крутился на месте гусар. Метрах в десяти от гусара к земле припали два немца, видимо их просто не заметили в темноте. Андрей достал револьвер и стал стрелять, патроны поднимали фонтаны грязи, но упрямо не желали лететь в цель. Немцы же дергались и еще сильнее вжимались в землю. Наконец револьвер звонко защелкал, патронов больше нет. Один враг встал на колено и направил винтовку на корнета, тот прыгнул из седла и неуклюже рухнул на землю. Выстрела не прозвучало, либо осечка, либо патрон перекосило. Второй враг вскочил на ноги и рванул, поскальзываясь, к Андрею. Гусар продолжал глупо топтаться на месте, раскинув руки в стороны. Андрей увидел его лицо. Заляпанное грязью и кровью представляло оно отвратительную картину, гримаса ужаса и какой-то тупости исказила его. Уродливый шрам пересекал лицо от виска до виска, он лишился глаз, потому и не видел приближающейся опасности. В этот момент его пронзил немецкий штык, и он глухо охнув, повалился на бок, противник его, не сумев удержаться на ногах, рухнул следом. Андрей же, взревев от боли в ребрах, вскочил на ноги, одним прыжком достиг того места, куда упал гусар с врагом, и стал рубить шашкой. Почти не глядя он исступленно молотил по дергающемуся и скулящему мясу. Он уже не отличал своего от чужого, не хватало для этого света. Вой стих, корнет устало опустил руку и обернулся. Луна снова скрылась за облаками. Где-то в стороне вражеских позиций кипел бой. Второго немца слышно не было. Андрей тихо сел на колени, положил шашку и принялся заряжать револьвер. Патроны скользили в крови и никак не желали попадать в гнезда. Наконец он вставил барабан на место, издав при этом тихий щелчок. Совсем рядом громыхнуло, он успел заметить вспышку и, припав к земле, выстрелил туда, еще раз гавкнула немецкая винтовка, на этот раз левее, Андрей решил, что враг двигается и два раза выстрелил с опережением. Прямо перед его носом взметнулся фонтан грязи, в глаза попало немало земли. Он затих и прижался к земле. Глаза жгло, но корнет не шевелился, слезы текли по его щекам, вдруг снова заныли ребра. Звуки боя вдали утихли, лишь изредка слышались отдельные выстрелы. Но между ними царила тишина. Из груди стал рваться кашель, Андрей сдерживал его, но тело начинало трясти. Снова раздалась серия выстрелов, на этот раз долгая. И пользуясь этим он пополз вперед, прополз метров пять и устроился поудобнее. Снова все затихло. В ушах стучало, саднили ребра, хотелось кашлять, потереть глаза, да просто шумно втянуть воздух. Снова выглянула луна, Андрей чуть-чуть приподнялся на локтях и посмотрел вперед, и в тот же миг встретился взглядом с врагом, тот лежал в трех метрах впереди. Немец понял все сразу, вскинуть винтовку так же быстро как револьвер ему не удастся. Он просто закрыл глаза. Корнет вздрогнул и стал стрелять. Первая пуля вошла в глаз, вынеся мозги через затылок, вторая вошла в рот и видимо застряла где-то в челюсти, третья прошла мимо.