Он быстро обсудил с ними обстановку и первичные нужды в целом, после чего отпустил. Люди побрели по своим местам. Тут же к нему пришел посыльный и сообщил, что согласно приказу ему в подчинение поступает и двенадцатая рота тоже. Вчерашняя безумная атака внесла абсолютный кадровый хаос. Погибло огромное количество хорошо обученных офицеров. Похоже, придется начинать с нуля.
Здравствуй Олечка!
Дела мои по-прежнему скверно, потому нет смысла описывать то же самое, что и в предыдущих письмах. Мы воюем как можем и, надо сказать у нас пока получается. По крайней мере у меня. Глупое письмо, на самом-то деле. Но это что-то вроде местной традиции. Есть тут один корнет, так все ему отдают последние письма, на тот случай если умрут. Сам корнет почему-то не умирает упорно, не смотря на все передряги, в которых оказывается.
Я взрослый мужчина и ничем меня уж давно не удивить, но что-то в сердце дрогнуло, когда увидел я этого корнета. По сути еще пацан, но мужчина. Однако позор на наши головы. Мы отправляем на войну детей, а сами сетуем необходимости их хоронить. Родители не должны хоронить детей.
Я всегда хотел, чтобы Коленька стал офицером, прошу тебя, если прочтешь ты это письмо, не позволь этому случиться. Не дай свершится этой ужасной затее. Я понимаю, что отравил его детский разум войной, но прошу тебя, сделай обратное, развей все его грезы о том, что это красиво. Уродство и грязь – вот война. Страх и кровь – вот война.
И кто-то говорит, что умирать за отчизну отрадно, умирать за отчизну еще и больно. Я честно выполняю свой долг, я никогда не брошу оружие, но я вдруг понял, что нет в этом правды. Я убиваю тех, кто не хотел сюда прийти, кого дома ждут жены и дети. Почему не воюют те, кто все это затеял? Глупости все это.
Олечка, я тебя люблю и если уж ты это читаешь, то заколол меня какой-нибудь паршивый Ганс на гнилом болоте. Об одном жалею, что не могу тебя обнять.
Старушка утерла слезы платком и улыбнулась.
– Невероятно, будто в прошлое вернулась. За десять лет нашей с ним совместной жизни он мне три раза сказал всего, что любит. На первом свидании, на свадьбе и вот третий.
– Скажите, присылали ли вам портсигар, это очень важно, только ответьте, пожалуйста, честно. – паренек посмотрел старушке в глаза.
– Нет, никогда, а почему вы спрашиваете?
– Не важно, до свидания.
Он быстро прошел в прихожую, закинул на плечо свою огромную черную сумку и вышел в подъезд. Снова посмотрел в окно, у подъезд стоит машина, паренек остановился, присмотрелся. Внутри два человека, курят. Рядом с машиной несколько бычков, значит давно курят. Он усмехнулся и поставил сумку на пол, достал из нее штурмовую винтовку, пристегнул рожок. Засунул запасной в карман, а сумку надел на манер ранца. Спустился на первый этаж, чуть-чуть приоткрыл дверь, сел на одно колено и снова присмотрелся. Ничего не изменилось. Паренек прицелился, потом посмотрел на вороненый металл винтовки, успокоил дыхание и снова стал целиться. Ночную тишину прорезали выстрелы. Короткими очередями он отстрелял всю обойму, после чего повесил винтовку на шею, и с пистолетом в руках аккуратно двинулся к машине. Открыл водительскую дверь, из салона на дорогу выпало тело. Паренек пошарил по карманам и не нашел того, чего искал. Ни удостоверений, ни оружия. Паренек побледнел, потом быстро зашагал прочь, на ходу убирая оружие в сумку. Он допустил непростительный промах.