– Она – нет. Мы сами себя прокляли. – Шарап в упор смотрит на старосту, и тот отводит глаза. – Теперь никому на этой земле ни радости не видать, ни счастья. Да и на другой – не знаю. Я уезжаю. Вы – решайте сами.
– Пропадешь ты в городе. – Это Опарь, посерьезневший, как-то разом растерявший всегдашние свои ухарство и бахвальство.
– Авось не пропаду. Тяжко будет, да. Да только такие грехи жизнью своей замаливать должно. – Он бросает тяжелый взгляд на съежившегося священника. – Вот только хватит ли ее, не знаю. Пойдем, жена. Надо засветло уехать.
– Дело говоришь, Шарап. – Это Кумила, кузнец. – Пойду и я собираться. Мне, бобылю, проще. Ни жены, ни детей… Молот с собой возьму, а за наковальней дело не станет. Для кузнеца завсегда работа найдется…
На следующий день начался исход. Жители спешили покинуть деревню, как крысы тонущий корабль. Часть, конечно, осталась – из тех, у кого голос совести промолчал. Да из тех, кто потрусливее. Впрочем, оказалось, что это одни и те же люди…
– Глянь-ка, ребята! Девка! Голая!
– Вечно тебе, Рубай, девки мерещ… Ох, ни хрена ж себе! Одна! Ночью! В лесу!
– А это, часом, не мавка?
– Какая, на хрен, мавка! Рожа-то вся в крови, видишь? В мавке-то откуда кровь?
– Вот свезло так свезло! Эй, красотка, иди сюда, погреем… Чур, я первый!
– Первый – атаман. Эй, девка, будем по-хорошему или силой?
Злобный рык заставил его отпрянуть. Рядом с незнакомкой возник из темноты матерый волк и зло оскалил клыки, глядя разбойнику прямо в глаза. Так, что тот с пугающей ясностью осознал – не пугает. Одно движение – и прыгнет. И даже смерть этого зверя не остановит.
Девушка спокойно подошла к огню и зачерпнула рукой горсть углей. Голой рукой!
Атаман сглотнул и отодвинулся. Всякое желание вмиг пропало.
– Кажись, ведьма, – прошептал Рубай.
– Какая ж это ведьма! Голой рукой в огонь! Эй, красавица, от нас-то чего хочешь?
Девушка подняла на него глаза – и атаман задохнулся от той боли, что плескалась на дне зеленых озер. Ласково погладила волка. Спросила непонятно:
– А вы – кто? Люди или звери?
– Люди, – удивляясь себе, ответил атаман. – Злые, изломанные, но – люди.
– Дайте тогда чем прикрыться. И глоток вина, если есть.
– Алмаз, быстро! Посмотри, что из шмоток ей подойдет. А ты, Рубай, вина разогрей!
Лани, поджав ноги, села у костра. Ее била крупная дрожь, тело сотрясали рыдания, но глаза оставались сухими. Волк тихо поскуливал, положив голову на ее колени.
– Поспи, милая. – Атаман вдруг почувствовал, как слезы торят дорожки по его щекам. – Отдохни. И не бойся – зла не причиним. Люди мы…