Богатырь нахмурился.
— Что и говорить, общество деликатное, шуму будет, я знаю!
Они замолчали, одновременно вытащили кисеты и стали сворачивать цыгарки. Но цыгарки крутились плохо. У Богатыря дрожали пальцы. Он всегда волновался перед делом, но зато потом становился удивительно спокойным.
Вдали, у самого моря, в голубоватой дымке спал город. Отсюда, с передовой линии, были хорошо видны белые домики его предместий. Степь, покрытая обильно выпавшей за ночь росой, казалась стальной и совершенно безжизненной, только справа, там, где находился противник, дымилось пожарище хутора. Вдруг далеко-далеко, на востоке, зазолотился горизонт. Земля как бы притаилась: стрекотнул в траве кузнечик и смолк, щебетнули в палисадниках птицы и замолчали.
Но хлопцы у плетня были безучастны к восходу. Они глядели на солнце и думали о ночи. Они ждали её со всем нетерпением молодости. Вот встанет она над землей — и двадцать пять отборных разведчиков перейдут линию фронта в тыл врага, к хутору, где, по имеющимся данным, находился штаб румынской дивизии. Двадцать два человека расположатся вокруг хутора, и только трое, во главе с красноармейцем Богатырём, должны бесшумно пробраться в самое здание штаба. Всё точно и просто. Но как это на самом деле трудно, об этом знают одни лишь разведчики.
Ещё совсем недавно Богатырь был только пулемётчиком. Он пришел воевать вместе с тем самым пулемётом, который ему пришлось ремонтировать на курсах оружейных мастеров при одесском пограничном отряде, где Богатырь учился. Работа пулемётчика нравилась Ивану: пустит очередь — и пой «со святыми» целому десятку колбасников. Но Богатырю этого было мало. Когда наступало затишье между боями, томило безделье. Спал он мало, пустые ночи тянулись до бесконечности. И он стал разведчиком.
Три месяца Богатырь ходил в учениках. Учиться надо было многому — и говорить шопотом, и бесшумно двигаться, и свистеть, и ползать так, чтобы ни один чорт тебя не приметил.
— Всё в тебе должно быть втрое больше хорошего бойца, — говорил сержант Сундуков, прославленный разведчик, «артист» своего дела. — Хороший боец хорошо стреляет, а ты стреляй лучше его втрое. Хороший боец смел, а ты будь смелее его втрое. Вот и соблюдай пропорцию.
Помогла служба на границе, умение воевать в одиночку, слушать, терпеливо ждать, а если надо, действовать мгновенно. И в июльское утро у плетня стоял уже не ученик, а опытный разведчик Иван Богатырь со своим неразлучным напарником Николаем Долговым.
Ударила немецкая пушка. Снаряд курлыкнул над головой и разорвался далеко позади в городском предместье. Утро наступило.