Иван снял оружие, оставив на всякий случай в кармане только револьвер и гранату. Он шмыгнул вниз и кустарниками спустился к дороге. Там он засел.
Вернувшись, он изложил свой план разведчикам.
Вскоре Богатырь с Петренко спустились к сараю, остальные бойцы расположились вблизи.
— Действуем, — шепнул Богатырь Петренко, приготовляя гранаты. — Как условлено — ты в окно, я в дверь.
Две гранаты, брошенные Петренко и Богатырём, разорвались в сарае одновременно. Грохот, крики и вопли шарахнувшихся в ужасе фашистов — все смешалось в одно. Петренко швырнул еще пару гранат, и они, как показалось ему, разорвались с еще большей силой. Немцы побежали. Объятые паникой, опрокидывая друг друга, ломая кустарники, точно стадо кабанов, летели они кто куда. Четверо помчались без оглядки на гору. Разведчики вскочили и последовали за ними. Бежать в гору было тяжело, нехватало дыхания, сердце учащенно билось. Наконец, у самой вершины, немцы в изнеможении легли. Богатырь, тяжело дыша, вытянулся возле офицера, которого он уже давно заприметил. Разведчики ждали сигнала. Тянуть было опасно, нельзя было дать фашистам притти в себя, опомниться. Иван приподнялся на колени с таким видом, будто ему неудобно лежать. Офицер покосился на него. Иван всей тяжестью своего тела навалился на фашиста. Это был сигнал. Немцы метались, рвались из рук разведчиков, двоим даже удалось вскочить, но все равно стальные браслеты защелкивались и во рты загонялись пеньковые кляпы.
Дело было сделано. Разведчики тронулись к своим. Они шли весь остаток ночи. К рассвету «языки» были доставлены в штаб.