Как я уже говорил, я сказал Гудвину, что, как мне кажется, я знаю, кто совершил убийство, но я также сказал ему, что тут возникает противоречие, которое следует разрешить. Для этой цели я попросил его пригласить сюда на одиннадцать часов следующего утра миссис Джеффи. – Он повернул голову влево: – Вы можете сказать, какое противоречие я имел в виду, мистер Кремер?
Инспектор покачал головой:
– Я ведь не все представляю себе так ясно, как вы.
Но я полагаю, что отправная точка такова. Эрик Хаф вовсе не то лицо, за которое он себя выдает, а попросту самозванец. Я сделал этот вывод, судя по вашему заключению об убийстве миссис Фомоз. Она ведь не могла узнать его. Но что потом?
– Я нашёл это противоречие.
– Какое?
– Вот это вам следовало бы знать. Среди всего прочего, переданного мною лейтенанту Роуклиффу, была копия отчета, отпечатанная Гудвином о его разговоре с миссис Джеффи в среду, у неё на квартире. Вы конечно же читали отчёт. Но вот выдержка оттуда: «Это было последнее письмо, полученное мною от Прис. Самое последнее. Может быть, оно все ещё у меня… я помню, она вложила туда его фотографию».
– Так миссис Джеффи сказала Гудвину, – продолжал Вульф, – но это противоречило тому, что человек, назвавший себя Эриком Хафом, был самозванцем. Ведь миссис Джеффи видела его фотографию. Почему же она не разоблачила этого человека, когда он появился здесь? Мне необходимо было выяснить это, поэтому-то я и попросил Гудвина пригласить её ещё раз.
– Почему же вы не спросили её тогда же, в четверг?
– Это было невозможно. Мои подозрения относительно Хафа не имели подтверждения, а были всего лишь предположением. Сначала я хотел выслушать мнение Гудвина и Паркера, но миссис Джеффи ушла вместе с Паркером. Я сожалею об этом. Я устал и уже уснул, когда меня разбудил телефонный звонок. Гудвин сообщил об убийстве миссис Джеффи. Теперь уже никто не мог получить от неё ответа на мой вопрос.
– Ведётся магнитофонная запись, мистер Вульф, – предупредил его Боуэн. – Вы сказали, что вам была известна личность убийцы. Почему же вы никого не уведомили об этом?
– Но ведь у меня не было доказательств. Я начал, как вы помните, с простой гипотезы, с попытки доказать, что убийство миссис Фомоз было лишь подготовкой к ликвидации Присциллы Идз. Но потом у меня возникла совершенно другая гипотеза. Я решил, что кто-то в Каракасе завладел документом, выданным мисс Идз, и выдает себя за Хафа. Я понял, что если это так, то ему следует приехать в Нью-Йорк лично, дабы поторопить события. Ему нужно было избавиться от двух людей, которые, зная Хафа, сделали бы его пребывание в Америке невозможным. И он или приезжает сюда сам и убивает их, или организует их убийство. Когда была убита миссис Джеффи, это моё предположение уже переросло рамки гипотезы. Убийца вытащил в тот вечер ключи из её сумочки. Но ведь никто из присутствующих, кроме лже-Хафа, не был заинтересован в убийстве миссис Джеффи. Итак, моё противоречие было разрешено. Миссис Джеффи обнаружила, что Эрик Хаф совсем не тот человек, фотографию которого она получила от своей подруги шесть лет назад. Но она не разоблачила его: это было просто не в её характере. Она не любила вмешиваться в чужие дела. Нет, она не разоблачила самозванца, но, несомненно, дала ему понять, что знает, кто он. Во всяком случае, лже-Хаф понял, что она представляет для него смертельную опасность. Действовал он быстро и нагло, ловко вытащив ключи из её сумочки. Но…