Он громко хихикнул. За те годы, что мы провели с ним, работая бок о бок, мне ни разу не удалось видеть ничего подобного. Этим хихиканьем он, должно быть, выражал радость и разрешение привести Присциллу.
Я постоял секунды три, глядя на него пристальным взглядом и тем самым давая ему возможность сходить наверх самому, но, как я понял, он совсем не желал этого. Поэтому я повернулся и направился к лестнице.
Я поднялся на второй этаж, повернул ключ в замочной скважине и постучал в дверь комнаты, назвав при этом своё имя. Она любезно пригласила меня войти, что я и не замедлил сделать. Я увидел, что ей удалось очень уютно устроиться. Одна из кроватей была разобрана, а аккуратно сложенное покрывало лежало на другой. Сидя за столом, у окна, она при свете настольной лампы что-то проделывала с ногтями. Присцилла была без туфель, в накинутом на голое тело голубом неглиже. Выглядела она меньше ростом и даже моложе, чем утром в своём платье персикового цвета.
– Должна вас предупредить, – сразу же сказала она, – что через десять минут я уже буду в постели.
– О, я очень сомневаюсь в этом. К сожалению, вам сейчас придётся одеться. Вульф хочет, чтобы вы спустились вниз, в его кабинет.
– Сейчас?
– Вот именно.
– Почему он сам не может подняться сюда?
Я посмотрел на неё. При таком обороте дела она становилась для меня своеобразной угрозой. Такое отношение к Ниро Вульфу в его собственном доме явилось бы для него образцом бесстыдства.
– Потому что на этом этаже для него нет достаточно вместительного кресла, – отрезал я. – Одевайтесь поскорее. Я подожду вас в коридоре.
Я вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Я, конечно, не прыгал от восторга и не задирал нос. Хотя мне было очень лестно, что именно я затеял это дело, которое так кстати обернулось обещанием десяти тысяч долларов. Но пока я не видел ни одного из возможных путей их получения и понятия не имел о том, какую линию поведения изберет Вульф. Я ведь уже сообщил ему о своей позиции, а он только хихикнул.
Одевание не заняло у дамы много времени, и это было одним очком в её пользу. Когда она снова появилась в своём персиковом платье, её первый вопрос был:
– Он очень сердит?
Я не сказал ничего, что могло бы испугать её.
Лестница не была достаточно широка для нас двоих, и мы спустились вниз, прижавшись друг к другу, причём её пальцы лежали на моей руке. Она как бы хотела показать, что я теперь для неё «свой». Я сказал Вульфу, что это «моя добыча», с тем, чтобы подчеркнуть перед ним значимость своих деловых качеств и заявить о своей привилегии. Поэтому, когда мы вдвоем входили в кабинет, я нарочно выпятил как можно больше грудь, чтобы придать себе независимый вид. Она прошла к письменному столу, протянула руку и с сердечной простотой сказала: