— Я помню! — Да — да! Он говорил про немецкий самолет, который упал где-то в нашем районе в озеро! Петрович, даже ходил к одной бабке, которая и рассказала ему, что на озеро Голодье, зимой 1941 или 42 года, сел на лед немецкий бомбардировщик. Его наши зенитки подбили. А за ним следом сел еще один, хотел стало быть забрать экипаж, но взлететь тогда не смог. Не хватило ему расстояния для разгона. Так и утонули по весне, эти два сраных «Хенкеля». Но Афанасьев, мне сказал, что это не то. А тот, который он искал, упал летом 1942 года, где-то в районе Алексеевского озера. Но там их несколько, и в какое именно, упал он не знал. Афанасьев, ездил туда на рыбалку, дырки сверлил, и целыми днями раком стоял, все под лед смотрел. У него еще приборчик такой американский был. Вот он им и сканировал местные водоемы. Представь себе Иван, нашел же он тот самолет! Нашел! Да точно нашел! Приехал, когда уже темно было… Достал бутылку водки, мы выпили с ним, а утром чуть рассвело, он сел на свой драндулет, и укатил домой, — сказал полковник, вспоминая последние минуты жизни Петровича.
— Через день после его приезда домой, его и застрелили! Из архивных данных министерства обороны стало известно, что этот самолет, перевозил из Берлина награды в штаб армии Центр в Смоленске. Было там и денежное довольствие на всю армию за зимнюю кампанию 41 года. Там по подсчетам экспертов, которые производили оценку груза по архивам добра фашистского на миллионы долларов, — сказал Селезнев. Иван чувствовал, что полковник не будет эту информацию сливать в народ. Полковник был из тех людей, которые пройдя все перипетии жизни, оставались верными не только принятой присяге, но и слову чести.
— Эх, повезет тому, кто найдет такое богатство! Кто бы знал, что так сложится!? Был бы я моложе, я бы сам бы под воду полез. Озера здесь старинные еще с ледникового периода. Глубина в них от десяти метров до восемнадцати. Наверное, по весне здесь начнется настоящая бойня за эти цацки — пецки.
— Никого Михайлович, тут не будет! Кто об этом грузе знал, те уже землю парят. За этим делом уже трупов столько, что московский следственный комитет с ног сбился. Спасибо вам Михайлович, за мед, за чаек и подробный рассказ. Пора мне уже домой собираться, а то у нас всего две машины в отделе. Случись, что вдруг на происшествие не на чем будет выехать. Вот тут распишись в протоколе, что прочитал лично и замечаний не имеете. Полковник чиркнул там, где показал Селезнев, и глубоко выдохнув воздух, выпил налитую рюмку самогона.
— За упокой души Петровича. Пусть пухом ему земля…