Вечером адвокат сообщил мне новости. Я сказал ему, что он может найти меня у Элоизы. Наш разговор был коротким, но ошеломил меня, выбил из колеи.
— Ну что? — спросила Элоиза, прислушивавшаяся к разговору.
— Он не видел Алису, но говорил с жандармами. Я не могу в это поверить: она призналась в убийстве Николь Браше.
Лицо Элоизы вытянулось от удивления.
— Это блеф!
— Нет, не думаю. Судя по словам адвоката, десять дней назад объявился свидетель. Сосед, который видел, как в день убийства у дома Браше стояла белая машина. Они нашли следы краски на воротках и послали их на анализ.
— Ты хочешь сказать, что это была машина Алисы?
— Скорее машина моего деда, белая «ауди», которой он почти не пользовался. Жандармы проверили все машины, зарегистрированные в районе. Они приехали в Арвильер и убедились, что автомобиль поврежден, а указатель правого поворота разбит.
— И что это доказывает? Это может быть совпадением.
— Алиса ничего не пыталась скрывать. Она призналась, что ездила к Николь Браше и убила ее, хотя и объяснила, что речь идет о несчастном случае.
— Но почему она убила эту женщину?
— В настоящий момент адвокат этого не знает. Алиса не смогла дать убедительных объяснений.
— Ты действительно веришь, что Алиса могла пойти на такое?
Я немного поколебался.
— Некоторое время назад я решительно ответил бы «нет». Но сейчас я не знаю. Николь Браше знала все о лебенсборне и о работе Абуэло во время войны. То обстоятельство, что она хотела обо всем рассказать тебе, вероятно, послужило толчком.
— Ты хочешь сказать, что Алиса собиралась помешать ей рассказать мне правду? Нет, это абсурд. Ведь твой дед согласился поговорить со мной о своем прошлом.
— Да, но Алиса об этом, несомненно, не знала. Он принял тебя в тот день, когда ее не было дома. К тому же мой дед высказал тебе личную, если можно так выразиться, точку зрения на свое пребывание в Сернанкуре. Алиса могла испугаться, что прошлое, а вместе с ним и все наши семейные тайны станут явью. Абуэло был болен. Она могла полагать, что если вся эта история выйдет наружу, он не перенесет такого удара.
— Но ограбление? — продолжала спорить со мной Элоиза. — Николь Браше нашли привязанной к стулу в кладовке. Уж не хочешь ли ты мне сказать, что Алиса могла инсценировать все это, чтобы отвести от себя подозрения? Ей почти семьдесят пять лет…
— Знаешь, все это выше моего понимания… Черт!
— Что такое?
— Я только сейчас понял, что не сказал Офелии о том, что сегодня вечером буду у тебя. Я должен ей позвонить.
Офелия сняла трубку после первого гудка и не дала мне ничего сказать.