В местном полицейском участке было тихо, как в библиотеке. Кроме того, здесь царила нелепая и неслыханная чистота, как будто им больше нечем было заняться, кроме как мыть окна и надраивать полы. Совершенно очевидно, что здешним полицейским никогда не приходилось сталкиваться с преступлениями, достойными упоминания. Они поголовно были зелеными юнцами. В Стокгольме у меня был шанс, там я могла бы найти союзника, кого-нибудь, кто хоть немного разбирается в потемках мужской души. Но только не здесь. Передо мной были уравновешенные соискатели приличной работы, мужчины и женщины, знающие, как надо соблюдать неписаные правила, принятые в маленьком городке.
Подойдя к стойке дежурного, я потребовала, чтобы меня проводили к детективу Стеллану. Я полагала, что придется ждать, быть может, несколько часов кряду, но не успела прочесть страницу или две своих заметок, как Стеллан окликнул меня по имени и пригласил к себе в кабинет. Возможно, из-за своего чрезвычайного внешнего сходства с Хоканом он казался чужим в этом кабинете с карандашами, ручками и скрепками на письменном столе. Он жестом предложил мне сесть и навис надо мной, интересуясь, чем может помочь. Я поинтересовалась, почему меня никто не допрашивал по поводу исчезновения Мии, и он прямо спросил, известно ли мне, где находится девушка. Я ответила, что нет, конечно, это мне неизвестно, но я думаю, что здесь кроется нечто большее, нежели предполагаемое бегство. У меня не хватило мужества выложить свою гипотезу в полицейском участке, ведь доказательств у меня по-прежнему не было. Но самое интересное заключается в том, что Стеллан вовсе не отнесся ко мне как к сумасшедшей, которая говорит всякую ерунду. Он смотрел на меня вот так…
***
Мать окинула меня взглядом, демонстрирующим, что ей скучно, что она устала и что внимательно меня слушает.
Он смотрел на меня так, словно я представляла собой угрозу! Он явно прикидывал, сколько хлопот я могу доставить. Полицейский участок и его старший офицер, похоже, не имели ни малейшего желания докапываться до истины. Напротив, это государственное учреждение делало все, чтобы скрыть правду. Для этого дела требовался человек, настроенный скептически, — чужак. Я не хотела становиться им, но вынуждена была играть эту роль. Я поблагодарила Стеллана за то, что он уделил мне время, и решила, что раз уж полиция не желает заниматься этим делом, а ордер на обыск мне никто не даст, остается лишь самой тайно проникнуть на ферму Хокана.
***
Пока я ошеломленно переваривал заявление о том, что она вломилась в чужой дом, мать запустила руки в самое глубокое отделение своей сумочки. Я не видел, что она там делает, пока она не вынула их и медленно не подняла, показывая мне ладони. На руках у нее красовались красные варежки. Она демонстративно пошевелила руками у меня перед носом, словно они были столь же красноречивой уликой, как и обагренные кровью перчатки. Меня вдруг поразила абсурдность происходящего, которую лишь подчеркивало явное несоответствие между искренностью матери и неожиданным появлением банальных варежек, но улыбаться мне почему-то не хотелось.