Восьмой зверь (Ильин) - страница 65

В гибели сына Николя мог винить только себя. Он сам согласился на угрозы Ортиз, выторговывая тем самым время для завершения подготовки. Преждевременный конфликт принес бы существенные потери. Зачем же теперь ему золото, если нет того, кому он хотел его оставить?

Второе письмо будто соглашалось с его мыслями. Ортиз тоже считали, что золото ему теперь незачем. Более того, свой человек в стане врага повествовал о куда более масштабных планах семьи из дома Волка. Взбешенные арестом родича и крахом планов, Ортиз решили отнять все, что принадлежит Теллу. Бумаги с иском в его адрес уже готовились, и не далее как на следующей неделе дело должен рассмотреть суд.

Равнодушно щелкали четки, отделяя звуком мысли-команды в голове Николя. Собраться. Подготовиться. Отомстить. Изо всех ближайших городов по кличу своего былого лидера собирались бывшие подчиненные. На телеграммы ответили все, никто не остался в стороне, не оправдался старостью и нездоровьем. Семьи команды дисциплинированно подготовились к переезду, торговые дома сменили владельцев на подставных — дабы в спешке не потерять на продаже. Пустынники привычны к переездам, а деньги смягчат все тяготы смены места. Николя не собирался недооценивать дом Волка. Какой бы сволочью ни были Ортиз, дом все равно будет мстить за своих.

Через двенадцать часов группа из двух десятков мужчин размещалась по двое в вагоны поезда, отбывающего в другое владение. Позади был пепел сожженных построек, кровь, мольбы пощады и короткие схватки с заспанным противником. Род Ортиз этим утром перестал существовать. Николя не чувствовал внутреннего удовлетворения от резни, его плечи гнула к земле усталость, словно от тяжелой, неприятной, но необходимой работы. Иначе он не мог поступить — вряд ли бы враги оставили в живых его жену и самого Телла. Суды гораздо проще решают дела в пользу истца, если ответчик мертв.

— А как же убийца Мишеля? — Старый соратник, что ехал с Николя в одном вагоне, растревожил старую рану. — Помнишь, я говорил о сомнениях человечка из отдела расследований.

— Довольно крови, — чуть подумав, ответил Телл. — Главные виновники получили по заслугам, я удовлетворен.

— Как скажешь, — неожиданно легко согласился напарник. Незачем уважаемому боссу брать на себя еще одну смерть. Оставим это профессионалам, не зря же им уплачена пятизначная сумма золотом. Будь убийца хоть принцем дома, возмездие дотянется до его шеи.

На третий день академия вышла на рабочий режим. Деловито сновали по коридорам студенты и преподаватели, мелодично пел звонок на занятия, зазывая занять свои места в обширных потоковых аудиториях. Двести студентов, да еще у многих слуги — толпа получалась неслабая. Люди знакомились, кучковались по интересам и социальному статусу. С нашего крайнего верхнего места мельтешения студентов были видны как на ладони. Практически срез богатой части общества. Представители одного дома старались держаться вместе, все семь домов представлены примерно в равном количестве — по десятку от одного Повелителя. Отпрыски старой аристократии также держатся особняком и впускают в свой круг только равных, даже на студентов из домов смотрят с превосходством. Еще бы, кроме гордости и чувства собственного величия, у них особо-то ничего и не осталось. Все земли под домами, как и военная служба, традиционно считавшаяся долгом аристо. Несколько сотен лет назад Повелители отказались от дружин аристократов, сделав ставку на собственные войска, а чуть позже стали раздавать звонкие титулы в среде командиров, нивелируя разницу в статусе и создавая тем самым собственные дома высокородных. Так что остатки древних родов терпеть не могут «новичков», но конфликтовать открыто боятся — потому что умные и жить хотят. Вот и остается родовитым исходить ядом в тесном кругу, мечтая когда-нибудь вернуть утраченное влияние. Естественно, с великим удовольствием сделают мелкую пакость выскочкам из домов. Правда, Роуд рассказывал, что большинство титулов «родовитых» дутые, родословная притянута с потолка и не имеет ничего общего с реальностью. В свое время было модно брать в семью бедную, но родовитую вторую жену, после чего объявлять все семейство потомками былой династии, — да и сейчас так делают, ради красивого герба и звонкого титула. Так что никакого пиетета я к ним не испытывал, впрочем, как и к настоящим аристо. В академии я насчитал примерно полтора десятка чванливых субъектов с вышитым гербом на форменной одежде. Вот же странность — форма едина для всех, но не воспрещается ее украшать. В итоге две якобы одинаковые формы могут выглядеть совершенно по-разному.