— Матушкина закваска, — проворчал Святослав. — Совсем ты, Добрыня, обабился. Приучился воевать с безоружными киевлянами… Куда как легче… Особенно с ядрёными бабами…
Дружина заливисто засмеялась: всем было известно, как за ним боярыни гонялись. Послышались голоса:
— Бабий угодник!
Добрыня покраснел:
— Не гоже, князь. Я христианин, живу с одной, по закону, а не по-скотски, как бугай в стаде.
— Трусишь, Добрыня, — дразнила дружина.
— Вы меня знаете, не будем притворяться. Одно тревожит и беспокоит меня — сможем ли мы сейчас выиграть войну с греками. Легко умереть за Русь, за князя, за честь. Труднее выиграть дело.
— Вот мы послушаем старого Свенельда, моего первого воеводу, — произнёс князь.
Свенельд сказал:
— Я долго живу и много видел людей, исходил земель, много слышал языков. Я исколот, и мне столько лет, что я их уже скрываю, чтобы не решили, что я слишком стар для воеводы. Много встречал я храбрых, сильных, ловких и красивых, простых воинов и правителей, земских людей и учёных книжников разных стран и так скажу: красиво, честно и громко умереть со славой легче в тысячу раз, чем выиграть у врага маленькую битву. Жёрнов размалывает зерно еле слышно, пустая бочка гремит. Первый делает необходимое дело, вторая только назойливо тревожит наши умы. Подождём с войной, уподобимся жерновам, могущим неслышно, но верно размалывать зерна жита. Княгиня, матушка Ольга, укрепила нашу землю больше, чем громкая слава нашего меча… Это она вырастила и дала нам таких крепких и храбрых воинов. Это она навела порядок в стране, что процветают ремесла, не запущена пашня и торговля… Мирно трудятся люди и снабжают дружину питанием и оружием. Добрыня молод, но сметлив. Государство сильно не только мечом, но и оралом… Подожди, князь, горячиться, укрепи землю, а воевать мы завсегда сумеем…
Все насупились и молчали. Князь хмурился. Опять попрекают его домоседством Ольги. Воевода всегда умел перечить в самом неподходящем месте и в самое неподходящее время, и притом открыто и прямо. За первое князь не любил его, но уважал, за второе обожал, и считал бесценным витязем. И в самом деле, Свенельд, всю жизнь лукавя с неприятелем не знал, что значит лукавить с князем.
— Конечно, я поведу вас в поход при первом желании князя, — продолжал Свенельд, — и заставлю вас забыть всё то, что я вам здесь сказал. Коли отдан приказ — воин должен знать только одно: приказ этот выполнить или умереть со славой. Но опять скажу — умереть легче, для этого не требуется ни ума, ни особой доблести.
Воевода смолк, и тогда вновь начались споры и никто не был согласен со Свенельдом. Молодшая дружина кричала спьяна дерзко и вызывающе: