Когда Лев Диакон рассортировал все манускрипты и кодексы, Цимисхий щедро одарил его и отпустил. Потом велел нагрузить колесницы книгами и отправил их в загородный дом. А к вечеру явился Калокир, который вновь прибыл в Константинополь, на этот раз тайно, чтобы и здесь подготовить почву для осуществления своих замыслов.
Цимисхий теперь был рад Калокиру. Калокир был тем человеком и по положению, и по настроению, с которым полководец был близок и откровенен.
— Говорят, василевс едет на Восток? Притом без тебя. Как он не боится болгар?! — начал с первого же слова наместник Херсонеса.
— Болгары будут отвлечены Святославом.
— Как он не боится Святослава?
— Он убеждён, да и я так думаю, что Святослав завязнет в Болгарии.
— А если не завязнет?
— Он поможет нам с тобой подняться.
— И тогда суждено завязнуть и всерьёз самому Никифору. Завязнуть во всех своих делах и помышлениях.
— А как?
— Во-первых, Никифор стар…
— Но он — жив.
— Никто не удивится, если он завтра умрёт…
— Но чтобы умереть, надо подвергнуться смерти…
— Смерть сторожит каждого. Народ вполне будет удовлетворён, если ему скажут, что василевс истощил себя постом и веригами.
Они понимали друг друга с полуслова. Нет, больше! Они читали мысли друг друга. Нет, больше! Они предугадывали самые сокровенные намерения каждого, притаившиеся на дне их душ.
Цимисхий велел подать дорогого вина. Налили кубки, выпили, поглядели друг на друга пытливо.
— Все мы смелы и умны в своих четырёх стенах. — Цимисхий усмехнулся и погрозил ему пальцем. — Говорят, ты был в Киеве?
Калокир похвалил вино и изысканные яства. Он видел, как полководец ждал его ответа с лихорадочным нетерпением.
— Говорят, ты был в Киеве? — переспросил Цимисхий нетерпеливо.
— Был.
— И видел самого Святослава?
— Я беседовал с ним.
— Даже?! Говорят, он готовится в Болгарию.
— Приготовился. Уже. Войско в пути.
О! Этот херсонесский хитрец уже заручился чужеземной силой. Цимисхий вспылил.
— Но ведь есть ещё двор… Царская гвардия. — Он вскочил от волнения, пролил вино, даже не заметил. — Ты подумал об этом?
Они уже мысленно спарились. Святослав — с севера, Цимисхий с Востока. Никифор в клещах.
— Но ведь есть ещё двор, гвардия… рабы у синклитиков… Столичная стража… Есть безмозглая знать… Прихвостни двора… — как в горячке произносил Цимисхий.
— Во дворце главная сила, как мне известно, — гинекей, — сказал Калокир, будто между прочим, спокойно. — А гинекей уже завоёван… Ах, доместик…
Он погрозил Цимисхию пальцем…
— Ты и об этом осведомлён? Не вижу способов, чтобы посредством женщин завоёвывать троны… Прелести женщин неотразимы только в любви.