– Знаю. – Она торопливо кивнула.
– Причину отказа укажи.
– Я помню. Нет возможности содержать материально. Усыновление разрешаю.
– Вот видишь, Василиса Петровна. – Заведующий отделением упал в свое кресло и прикрыл глаза. – Мамаша у нас грамотная.
Молодая врач торопливо вышла за дверь. А Катька, высунув язык, аккуратно, школьным круглым почерком, выводила красивые буквы. Старалась не наделать ошибок – не хотелось позориться.
– Ребенка-то как назовешь? – протянул Николай Николаевич, не открывая глаз.
– Другие пусть называют.
– Все равно первое свидетельство мы будем оформлять.
– Мне-то что…
– Ладно, – Николай Николаевич оживился, сел ровнее и несколько секунд задумчиво смотрел в потолок, – пусть будет Андреем! Хорошее имя. Мужественное.
Катька только недовольно повела плечом, словно не желала ничего слышать. И продолжала корпеть над буквами.
– Тебе самой-то сколько лет? – спросил вдруг Николай Николаевич ни с того ни с сего.
Катька на мгновение задумалась. Она время от времени забывала свой возраст: иногда казалась себе столетней старухой, а иногда – подростком.
– Двадцать пять.
– Как и моей дочери. Ужас… И что, некому было помочь? Ни родственников, ни друзей?
– Нет.
– Сколько пытаюсь добиться, – он тяжело вздохнул, – чтобы построили центры помощи неимущим матерям с детьми. Не понимают.
– Что за центры? – спросила Катька из вежливости, чтобы не обижать хорошего человека.
– Дома, в которых можно бесплатно жить. Общими усилиями воспитывать детей. И учиться, получать профессию. Это же выгоднее, чем содержать детские учреждения! Женщины постепенно смогут сами себя обеспечивать. И будут рядом с родными детьми.
– Не знаю, – Катька удивленно посмотрела на седого мечтателя, – я бы в такой дом не пошла.
– Почему?
– Не верю нашему государству, – она прищурилась. – Если бы нужны ему были матери с детьми, беременных женщин не сажали бы в тюрьму из-за еды. Разворуют ваш центр! Пропьют. А мамаш и детей продадут на органы.
– Катя, что ты несешь?!
– Это вы тут несете, жизни не знаете! – Она разозлилась, позволила себе прикрикнуть.
Он ничего не ответил. Обиделся.
Катя молча встала и передала ему в руки два листа. Николай Николаевич пробежал глазами по ровным строчкам с круглыми боками, отложил документы на свой стол и сквозь прищур посмотрел на некрасивую молодую женщину с маленькими глазками и опухшим лицом. На вид ей можно было дать лет пятьдесят.
– Катерина, вы же потом жалеть будете, – неожиданно перешел он на «вы».
Она только пожала в ответ плечами и тихо вышла за дверь.
Все равно, что будет потом. Сейчас нужно быстрее уйти, не видеть ребенка, не думать о нем. Дай Бог, чтобы ему попались хорошие родители. Новорожденных да здоровеньких усыновляют быстро. Все сложится. А ей тут не место – нигде не место. Да и нет больше сил. Выпить хочется так, что нутро горит.