Глаза Маши заблестели. И сама она то же самое твердила всем: Олегу, маме, друзьям. Но до этого момента не было у нее никаких доказательств, только догадки. А теперь появился опыт человека, который прошел через усыновление почти двадцать раз. Он не мог явиться случайно, кто-то свыше сжалился над ней наконец, показал путь и решение. Молчанова почувствовала, как радость побежала по телу, мешаясь с кровью. Словно солнце потоком обрушилось на нее.
Она вдруг ясно увидела перед собой серьезного малыша, который сидел в высокой траве и робко протягивал к ней крошечные ручки. Он не улыбался, смотрел печально, неуверенно, а в синих раскосых глазах, широко посаженных на худеньком личике, читалась надежда…
– Мария? – Роман окликнул ее.
– Простите. – Молчанова, улыбаясь как сумасшедшая, брякнула первое, что в голову взбрело: – А ваши дети ходят и в школу, и в детский сад?
– Мы стараемся, чтобы у детей была максимальная социализация, чтобы они открыто общались с миром, сталкивались с проблемами, которые в нем существуют. – Бросив на Машу быстрый взгляд и рассудив, что нового вопроса от журналистки не дождаться, Роман Иванович и ее работу взял на себя. – Каждый ребенок индивидуален, у него свои интересы, свои особенности, и он их по-разному проявляет. Мы стараемся детей не баловать. С возрастом круг их обязанностей возрастает. Я вообще слабо представляю себе воспитание, когда пытаешься ребенку исключительно на словах все рассказать. Должны быть еще дела. С маленького возраста это самообслуживание. Стараемся, чтобы они сами как можно раньше начинали есть. Хотя, конечно, поначалу всегда легче и чище самому покормить. Ну и дальше – убирать свою комнату, заправлять постель, накрывать на стол.
Маша завороженно кивала в такт его словам. Так хорошо ей было, наверное, впервые за последние семь лет. За все те годы, что она металась между выбором «да» или «нет», «помочь» или «не навредить».
– Что для вас счастье? – брякнула она.
– Счастье в том, чтобы жить здесь и теперь. Глубокое несчастье думать, что завтра будет хорошо. Или когда-то было хорошо, а теперь это не вернулось. Должны совпадать возможности и потребности.
– А счастье семьи?
– Счастье семьи – это единство противоположностей. Есть определенные природой психологические и физиологические особенности. Если даже женщина зарабатывает, водит машину, это прекрасно, но подобные вещи не освобождают ее от рождения детей. Я поддерживаю любой выбор человека, какой он считает правильным. Но опять же от этого мужчина не становится, например, женщиной, и наоборот.