Очнулась она нескоро. В ушах шумело. Глаза заволокло пеленой. Тошнота подкатывала к горлу, а все тело горело адским огнем и не могло пошевелиться. Аннушка закричала что было сил, пыталась повернуть головку, чтобы увидеть маму. Но даже намека на ее запах не было. Только белые стены, чужие люди.
– Пришла в себя, миленькая? – вокруг засуетилась девушка в белом халате. – Не кричи, солнышко. Гипс тебе наложили. Неприятно, я знаю, но все пройдет.
Она приготовила малышке бутылочку и попыталась накормить. Но Аннушка не понимала, зачем ей суют в рот противную соску. Ей нужна была мама. Родная, любимая. Девочка охрипла от крика, звала и звала единственного человека на свете. Боль не проходила. Тоска становилась все глубже. Она чувствовала, как посреди белых стен на нее опускается кромешная тьма.
В детской городской больнице Аннушка пролежала до осени. Ножка уже не болела, кашель прошел, силы постепенно вернулись. Даже аппетит появился – она не сразу, но приучилась есть из бутылки. Хотя и не забыла маминой груди: плакала, тоскуя по ней.
У всех остальных детей были свои собственные мамы. И у годовалой Вари со сломанной рукой, и у новорожденного Сережки с вывихнутым бедром. К детям постарше каждый день кто-нибудь приходил. Одну только Аннушку не навещали. Чужие взрослые жалели ее, бедненькую сиротку, давали медсестрам одежку для девочки, дарили игрушки. Но у них у всех были свои больные дети и собственные заботы – чужие мамы отворачивались украдкой, чтобы незаметно смахнуть слезу, и отходили. Аннушка оставалась одна.
А когда она засыпала, ей всегда снилась собственная мама. Теплые мягкие руки, певучий голос и сладкий молочный аромат. Во сне мама брала ее на ручки, говорила с ней и прикладывала к груди.
В октябре сняли гипс и стали разрабатывать ножку. Массаж причинял острую боль, малышка плакала. Массажисты менялись, Аннушка не запоминала их лиц. Но лечение принесло свои плоды: кость правильно срослась, мышцы, как им положено, окрепли. Легкие тоже пришли в относительный порядок. И хотя диагноз «хронический бронхит», скорее всего, останется на всю жизнь, от мучительного кашля Аннушке избавиться удалось. Теперь все будет зависеть от условий и от ухода.
Больше держать девочку в больнице не могли – главный врач и так тянула дольше дозволенного. Все надеялась, что у ребенка объявится мать. Но не случилось. А потом и Вера Кузьминична из опеки позвонила, просила не ждать: объяснять подробностей не стала, но четко дала понять, что надежд на возвращение к ребенку матери нет.
В конце ноября Аннушку выписали. Собрав в пластиковый пакет накопившееся за больничную жизнь имущество – игрушки, одежки, подарки сердобольных родителей, – передали социальному работнику, усадили в больничную машину и отправили в дом ребенка. В руках немолодой женщины кроме теплого одеяльца с ребенком, обвязанного синей ленточкой – розовой не нашлось, – была папка с историей болезни. Перелом правого бедра. Хронический бронхит. Отставание в развитии. Ничего страшного, обычный набор. Дома бы и нагнали, и вылечили. А вот как сложится в учреждении, неизвестно. Это ж еще от самого ребенка зависит – хочет он бороться за свою жизни или нет.