Айна пришла в себя и первое, что она почувствовала, – это отсутствие боли. Да-да, оказывается, можно чувствовать не только боль, но и ее отсутствие. В обычной жизни здоровый человек этого не замечает, ему и в голову не приходит обращать внимание на то, чего нет. Но когда ты покалечен так, что воет, кажется, каждая клеточка, когда можешь нащупать выпирающие из вспоротого живота кишки, тогда прекращение му́ки ощущается очень даже реально… Кажется, что это непередаваемое облегчение настолько материально, что его тоже можно ощупать.
Непроизвольно рука Айны потянулась к животу. Скользнула от пупка к лобку, вернулась назад и замерла. Что это, сон? Никаких жутких разрезов, никакой крови – кожа ровная, гладкая, совершенно целая!..
Айна осторожно, ожидая возвращения боли, приподняла голову. Боль не вернулась. Напротив, девушка почувствовала, что здорова и полна сил, как никогда. Тогда она открыла глаза, чего очень боялась делать до этого. Над ней был хорошо освещенный невидимыми отсюда лампами высокий, но все же не такой, как небо в павильоне, потолок. Айна одним рывком села и огляделась. Она лежала, точнее, уже сидела на длинном и широком подобии стола, который, словно язык, высовывался из светлой, но совершенно пустой овальной в сечении полости. Из полости в большом матово-сером ящике с панелями управления на лицевой стороне. Там же горели многочисленные индикаторы и светился дисплей с надписью на языке жителей Эдилы: «Процесс завершен. Объект восстановлен на 99,95 %. Утилизирован не подлежащий восстановлению зародыш, составляющий 0,05 % массы объекта».
«Что?.. – уставилась на дисплей девушка. – Какой объект? Что утилизировано?.. Зародыш?!..»
Она снова лихорадочно начала ощупывать живот. Впрочем, ее беременность протекала на той еще стадии, когда определить наличие плода подобными манипуляциями было попросту невозможно. Но все равно Айна поняла – зарождавшимся материнским чутьем ли, отсутствием ли каких-то не вполне осознанных ощущений, – что она совершенно пуста, ребенка в ее лоне больше не было.
Это открытие поразило ее даже больше, чем то, что сама она и впрямь удивительным образом избавилась от страшных разрезов и ран. Тело выглядело абсолютно здоровым и целым. В этом нетрудно было убедиться, поскольку одежда на девушке отсутствовала.
Айна легко спрыгнула с ложемента и огляделась. Никого, кроме нее, в этом помещении не было. В нем вообще находился лишь этот здоровенный серый ящик с полостью внутри, да еще длинный стол вдоль стены, который был перепачкан чем-то красным. На нем и возле него валялись мятые рваные тряпки, тоже почти полностью красные. А еще на полу стояли испачканные в том же красном ботинки. Они показались Айне очень знакомыми. Девушка подошла ближе. Ну да, это же ее ботинки! Да и тряпки – это же остатки ее белья и комбинезона!.. Теперь нетрудно было догадаться, в чем именно они были испачканы. Разумеется, в ее собственной крови!