– Я тоже рад, но как же не кибер, если вот… – Тут, видимо, Сом и сам понял, что опростоволосился, поскольку раздосадованно крякнул и принялся слезать с Айны.
Девушка тоже поднялась на ноги.
– Кто ты такой? – грозно расставив кривые волосатые ноги и скрестив на еще более волосатой груди руки, спросил Сом.
Этот грозный вид, с учетом того, что на сталкере, кроме волос, ничего не было, вызвал у Айны истерический приступ смеха:
– А-ха-ха!.. Чего же ты сам… ха-ха-ха… не стрелял?.. А-ха-ха!.. У тебя вон… ха-ха… лучемет какой…
– Я тебе сейчас покажу, валять твою кладь, лучемет! – взревел Сом. – Так щас челюсть вправлю, долго скалиться не сможешь!
Сталкер сорвал с головы Айны шлем и замер. Если бы она не покатывалась в истерике, то по достоинству смогла бы оценить эту картину. И последовавшее за ней действо тоже. Красный, как советское знамя, голый сталкер начал пятиться назад, прижимая к причинному месту шлем. Затем резво повернулся, переместив шлем на ягодицы, и, звонко шлепая босыми ногами, помчался к распахнутой двери, ведущей в помещение с БиПом. При этом по коридору слабым эхом разносилось: «…рать!….гладь!..» и почему-то «…бидон!..».
В чувство девушку привел звонкий и болезненный шлепок по щеке. Перед ней, сурово сведя брови, стоял тот самый незнакомый сценарист.
– Кто такая? – грозно спросил он.
– Ай… Ай… – уже не смеясь, но все еще продолжая содрогаться, попыталась выговорить свое имя Айна.
– Нечего айкать! Я не кусаюсь! Ты из чьего сценария? – Задающий вопросы перевел взгляд на ее волосы и запнулся: – Погоди… ты же подруга!.. Но почему здесь?..
– Это подруга Фира, – пришел ей на выручку Теонг. – Ее зовут Айна. Не думал, что у тебя такая короткая память.
– Постой-постой! – завертел головой мужчина. – Но ведь Айну мы с тобой… Так это она?!.. Ни за что бы не узнал!.. Но почему в таком виде?..
Девушка ничего не успела ответить, как снова заговорил тохасианин:
– Нюд, давай перенесем обсуждение этой темы на потом. Иначе Айна останется вдовой.
– Да-да, конечно! – спохватился тот, кого Теонг назвал Нюдом, и бросился назад, к оставленному там свертку.
Тохасианин поспешил за ним. Айну вмиг перестало трясти.
– Вдовой?.. – пробормотала она. – Почему вдовой? – И тут до нее дошло: – Там Фир?!..
Сказать, что Сому было стыдно, – значило ничего не сказать. Он сейчас даже не думал о случившемся, почему он вместо павильона, где недавно умирал от смертельных ран, очутился здесь, совершенно невредимый и… голый. Смертельным сейчас был именно стыд. Стыдливость вообще являлась слабым местом сталкера, об этом мало кто знал, поскольку он прилагал все усилия, чтобы скрыть это. Он даже ругался не как все остальные – матом, – а придумал для этого другие, похожие по звучанию фразы. Материться же по-настоящему просто не мог, ему было стыдно. С трудом, через «не могу», заставляя себя, научился выговаривать другие, не матерные скабрезности, и то ладно. Ну а его «самопальная матерщина» и вовсе стала его некой фишкой, индивидуальной меткой, так что никто и не догадывался о ее настоящей природе.