* * *
— Твою мать! — ошарашенно выдохнул сержант, заметив, как рванула дальняя из тридцатьчетверок. Страшно рванула, выпуская из развороченного чрева яркий сноп пламени, извергаясь огненными ошметками перекрученных взрывов броневых плит.
— Подбили! Заднего подбили! — орал надтреснутым голосом Гриша. — Сволочи! Гады! С-суки-и-и!
— Быстрее, Сима! — хрипел Винарский. Стискивая зубы. Не скрывая душащих его злых слез. Проталкивая сквозь горло приказ. — Быстрее! Чтоб эти скоты второго не подпалили!
— Даю, командир! Полный, б…, мать…е… твою меть!
— А-а-а! Получите, твари!
Задергавшийся пулемет ярким пунктиром прожег темноту ночи, поливая свинцовым дождем вражеские орудия. Орудия, прикрытые с фронта, но никак не с тыла и флангов. Прорвавшийся на немецкие позиции танк подмял под себя ближайшее, корежа ствол, выворачивая с мясом колесную пару. Под гусеницами что-то хрустнуло и заскрежетало. В щели приоткрытого люка мехвода мелькнуло перекошенное от ужаса лицо артиллериста в фельдграу. Мелькнуло и пропало под обрезом лобовой брони.
— Так их, дави гадов!
Барабаш прорычал в ответ что-то нечленораздельное и снова рванул рычаги. Семидесятка скатилась с груды железа и понеслась к следующему орудию. Пока еще целому, но уже без прислуги, сметенной кинжальным огнем ДТ. Второе рейнметалловское изделие мехвод просто сковырнул, опрокидывая, сдвигая в сторону, освобождая путь к новой цели.
Впереди громыхнул взрыв. Секунд через семь-восемь еще один. В разлетающихся комьях земли что-то полыхнуло, а когда осела пыль, на месте третьей огневой позиции обнаружилась лишь дымящаяся воронка с разбросанными вокруг бесформенными обломками.
"Молодцы мужики! Знай наших!"
Уничтожившая немецкую пушку тридцатьчетверка медленно развернула башню в сторону машины Винарского, однако стрелять не стала. Видимо, командир среднего танка всё же сообразил, кто здесь свой-чужой, и успел отдать соответствующий приказ экипажу. И самому себе как наводчику.
"Пронесло, блин! Вот был бы прикол, если б свои ухайдакали!" — с этими мыслями сержант вновь переключился на вражескую артиллерию. Точнее, попытался переключиться. Поскольку тридцатьчетверка, надсадно ревя, рванулась влево и вбок, перекрывая обзор, к двум последним орудиям, безжалостно выкашивая пулеметным огнем разбегающихся фрицев, мстя за погибших товарищей. Не имея возможности напрямую принять участие в подавлении остатков немецкой ПТО, Винарский, сменив диск ДТ, направил Т-70 вдоль цепочки неглубоких окопов-щелей, вслед за более тяжелым и мощным собратом. Плюясь короткими скупыми очередями, не давая врагам опомниться, выбивая из их тупых голов даже мысль о сопротивлении. Иногда вместе с мозгами.