— Да, товарищ лейтенант.
— Ну всё. Давай. Аджохутюн эм цанканум, — напутствовал Владимир бойца.
— Что?
— Ни пуха тебе, говорю.
— А, понял. К черту.
* * *
С левого фланга коротко простучал ДТ. А через десять секунд еще раз, очередью в четыре патрона.
Лейтенант приподнял голову, вглядываясь в темнеющие за окопами избы.
— Макарыч, глянь чуть правее. Там вроде башка мелькнула. Рядом с трубой.
— Вижу, — отозвался мехвод. — Снять его?
— Давай. Шугани фрица.
Из-под куста бахнула трехлинейка. Клацнул затвор, выплевывая гильзу, досылая следующий патрон в патронник.
— Мазила! — прокомментировал выстрел сержант.
— Блин, я вам что, снайпер? — чертыхнулся механик, перебираясь в соседнюю воронку.
— Не ворчи, Сима. Спугнул и ладно.
От танков снова прогрохотал пулемет. И вновь коротко.
— Ай, молодец политрук! Не дает расслабиться.
— Это точно.
Бойцы на какое-то время затихли, а затем… затем летчику пришла в голову одна хитрая мысль. Мысль, навеянная рассказами Ольги о применямых в будущем способах инженерного заграждения. Точнее, о "передовых" методах минирования проходов и троп.
— Серафим, ты пока последи за парнями, а я тут, м-м, отлучусь ненадолго.
— Лейтенант, ты чего? Куда? — тут же прозвучало в наушниках.
— Да всё нормально, сержант. Я скоро, — дернул шекой лейтенант, скинул со спины уже изрядно поднадоевший ему РПГ, а затем, перехватив автомат за ремень у ствольной коробки, быстро, но стараясь не сильно шуметь, пополз в сторону немецких позиций. Туда, где из окопа торчали колеса перевернутой пушки.
* * *
— Ох, ёлки, темно-то как, — фыркнул Марик, заглядывая внутрь блиндажа.
— Сима, б… фонарик! — услышавший красноармейца сержант моментально покрыл матюгами и себя, и бойцов. Через ПУ, естественно. — Мы ж, мать твою, про фонарик забыли! Придурки!
Впрочем, всё оказалось не так плохо.
— У меня ваш фонарик, — неожиданно отозвался Синицын, затаившийся метрах в пяти от землянки. — Я его вернуть забыл, когда чемодан собирал. Ну, этот, который с миноискателем.
— У-у, ворюга, — тут же пробурчал в микрофон Барабаш, правда, не со злостью или досадой в голосе, а, скорее, наоборот, со всем уважением. — Прямо жиган какой. Вот как зна…
Однако договорить ему не дали.
— Отставить разборки, — перебил мехвода повеселевший Винарский. — Гриш, отдай его Марику, а сам на бровке побудь. Подстрахуешь.
— Есть. Сделаем.
— Отлично. Давайте, парни, действуйте. На вас вся надежда.
Забрав фонарь, Кацнельсон осторожно шагнул в темный проем.
Тусклый луч метнулся по стенам.
— Ну, Гриня, и насорил же ты тут, — усмехнулся Марик, разглядывая валяющиеся на полу тела.