Подошедший Барабаш, посмотрев на пустые руки командира, сперва хитро прищурился, а затем совершенно невинно поинтересовался:
— Ну и как оно?
— Чего оно? — не понял сержант.
— Это самое? — подмигнул мехвод, неопределенно покрутив пальцами.
— Иди к черту, Сима, — беззлобно отмахнулся Винарский и… покраснел.
— Ну вот и ладненько, — ухмыльнулся Макарыч, потом опять подмигнул и, ткнув командира в плечо, с довольным видом отошел в сторону, бубня себе под нос. — А чо? Девка она справная, он тоже, хм, мужчина видный…
— Шут гороховый, — пробурчал сквозь зубы сержант, отворачиваясь.
А еще через пару секунд до него дошло.
"Блин! Я же там бронежилет оставил и этот, как его, тепловизор".
Однако возвращаться назад было как-то неловко, и потому… "Ладно, обойдусь как-нибудь без жилета — в танке он всё равно не нужен. Так же, как и бинокль. Хотя… Блин, ну какой же я всё-таки козел! Хорошо хоть, парни оттуда раньше ушли. А то ведь у нас с Лесей там такой грохот стоял, когда мы… э-э… да уж, помог девушке… Помощничек, блин! Придурок! Идиот конченый! И как мне теперь ей в глаза смотреть, когда уходить будем!? Болван! Дубина! Жеребец долбанный!" — эпитетов для себя сержант не жалел, но, несмотря на злость и яростное самобичевание, всё равно раз за разом мысленно возвращался к тем волшебным минутам. Туда, где они вместе. Только он и она. Только она и он. Она — та, что убила его на всю жизнь. И он — дурак дураком, который должен уйти. Забыв ее, забыв навсегда. Там, за кромкой тумана.
"Черт! Черт! Черт! Отчего ж хреново-то так? Хоть волком вой…".
Невеселые думы танкиста прервал майор, появившийся из-за стеллажей в сопровождении Ольги, Антона и летчика.
— Всё, парни, — произнес Бойко, оглядев бойцов и машины. — Пора выдвигаться…
Постановка боевой задачи много времени не отняла — уже спустя пять минут трофейный "Гелендваген" и советский Т-70 с крестом на башне, намалеванным прямо поверх красной звезды (какая-никакая, а маскировка), выехали из ангара, а затем, преодолев длинный проулок, остановились на свободной от строений площадке. Довольно широкой, покрытой бетонными плитами, тянущейся в обе стороны метров на триста-четыреста.
— Вот отсюда тебе и взлетать, — пояснил майор сидящему на переднем сиденье лейтенанту. — "Як", конечно, не "Миль", но… Как? Сможешь?
— Смогу, — коротко ответил Микоян, окидывая взглядом "стартовую площадку".
— Ну что ж, тогда… Удачи!
Летчик молча кивнул и, выбравшись из авто, быстрым шагом направился обратно к ангару. А секунд через двадцать, когда лейтенант уже скрылся из вида, Бойко повернулся к расположившимся позади Барабашу и Кацнельсону: