— Я принесла тебе обед, надеялась, что мы сможем поговорить. Нам есть что сказать друг другу.
Возможно, не самое изысканное приглашение к разговору, но Элиза полагала, этого достаточно. Она закусила губу, ожидая ответа. Злится ли он? Она ведь обвинила его в том, что он хочет завладеть яхтой, так что вполне может ответить дерзко и грубо. До последнего момента она не осознавала, насколько сильно хочет с ним поговорить, и испытала облегчение, когда Дориан кивнул и крикнул высокому молодому человеку, работавшему с ним:
— Джонни, у меня кое-какие дела, ты остаешься за главного, — потом посмотрел на Элизу: — Мне нужна рубашка?
— Если не хочешь говорить в кабинете. Я думала, мы сможем съездить куда-нибудь по гринвичской дороге. Экипаж ждет.
— Дай мне минуту. Я переоденусь.
Он быстро вернулся в брюках, сапогах, рубашке и подходившем ко всему сюртуке. С очень серьезным выражением лица поднял корзинку.
— Поедем? — Он держался подчеркнуто официально, это задевало Элизу. Она не знала, с чего начать разговор, ради которого приехала. Впрочем, обсуждать эту тему в экипаже не хотелось. Она ждала, пока они доберутся до поросшего травой обрыва над рекой, где можно поговорить не спеша.
Элиза завела ни к чему не обязывающую беседу.
— Яхта почти закончена.
Дориан улыбнулся, но не так, как обычно.
— Совсем закончена. Осталось дать ей имя и спустить на воду.
Месяц назад эти слова пробудили бы в ней бурную радость, но теперь принесли лишь печаль. Работа закончена. Он мог уйти.
— Это хорошо. Гонка яхт-клуба пройдет на следующей неделе. — Элиза попыталась улыбнуться.
Боже правый, какой неестественный разговор! Как бы она хотела, чтобы к ним вернулась былая легкость. И не только. Неужели ссора все разрушила? Неужели Элиза тогда не поняла, что стоит на кону? Если бы она была догадливее, не стала бы портить все резкими словами.
Дориан вытянул длинные ноги и посмотрел на нее.
— Ты собираешься и дальше разговаривать со мной в таком духе, короткими, ничего не значащими предложениями? Или я могу рассчитывать на нечто большее?
От этого намека в Элизе проснулась надежда. Она хотела придумать что-нибудь остроумное, но решила, что пока рано. Теперь его ход. И Роуланд свой ход сделал.
— А я рассчитываю. — Он смолк, Элиза затаила дыхание. — Я очень рад тебя видеть. Мне жаль, что я тогда ушел.
— Мне не следовало позволять тебе этого. — Она испытывала облегчение.
Медленно, с помощью осторожных слов они двигались к примирению.
— Я должен был вернуться. Думал об этом, долго. Стоял под фонарем на углу и думал. Только об этом.