Женщина обхватила Кинрата за шею, когда он, взяв ее на руки, поднялся и вылез из ванны. Он донес ее до кровати и поставил на ноги; потом, схватившись за подол ночной рубашки, снял ее и швырнул мокрую вещь на деревянный пол.
— О боже, любимая, как ты хороша! — произнес он охрипшим голосом.
Застыв от изумления, Франсин молча смотрела на него. Почувствовав, что у нее пересохло во рту, она, превозмогая боль, сглотнула слюну.
В ванной комнате она видела его только со спины. Сидя в ванне, она сквозь мокрую ткань рубашки чувствовала его огромный член, прижимающийся к ее ягодицам.
И вот сейчас она впервые в жизни увидела перед собой обнаженного и возбужденного мужчину. Она отошла назад, сделав шаг, потом еще один и уперлась ногами в матрас.
Протянув руку, Кинрат убрал локон, прилипший к ее лицу. Не осознавая, что делает, просто интуитивно, она выставила вперед обе руки, давая ему понять, что он не должен приближаться к ней.
Словно зачарованная, она медленно скользила взглядом по его обнаженному телу.
Сначала она посмотрела на его торчащий, как копье, возбужденный мужской орган, потом на плоский живот, широкую грудь и, наконец, на его прекрасное лицо с безупречно правильными чертами. Намокшие каштановые волосы составляли разительный контраст с изумрудно-зелеными глазами. И глаза эти горели от страсти, от безумного, неумолимого желания. Кинрат ждал, чтобы она подала ему какой-нибудь знак. Дала понять, что тоже хочет его.
Ах, как же ей хотелось сказать ему, что она тоже безумно хочет его! Однако, если он предаст её, за этот обман ей придется заплатить непомерно высокую цену.
Если бы она была в ответе только за свою жизнь, то могла бы воспользоваться такой возможностью и довериться ему, будучи уверенной, что он никому не выдаст ее тайну.
— Лахлан, — едва слышно прохрипела она. — Я не могу. Я не должна этого делать.
— Но почему? — воскликнул он дрожащим от возбуждения голосом. — Почему ты не можешь? Ты не связана узами брака. Ты никому не давала клятву верности.
— Нет, я дала клятву, — сказала она, и по ее щекам побежали слезы. — И эту клятву я не нарушу до самой смерти.
Кинрат подошел ближе и обхватил ее за плечи. Когда он заговорил, Франсин поняла, что горец начинает терять терпение.
— Твой муж лежит в могиле. Он не может требовать, чтобы ты хранила ему верность. Клятва, которую вы дали друг другу возле алтаря, умерла вместе с ним.
— Ты не понимаешь, — возразила Франсин, сдерживая рыдания, и посмотрела на него затуманенными от слез глазами. — Матиас здесь ни при чем. Я не ему…
В этот момент кто-то осторожно постучал в дверь, прервав ее тягостное объяснение. А потом раздался радостный голос брата Гектора: