— Отец любил нас с Сесилией нежной и трепетной любовью, — тихо сказала она Кинрату, поднимаясь на ноги. Вспомнив свое счастливое детство, женщина улыбнулась и повторила: — Он нас очень любил. Мы с сестрой были притчей во языцех всех наших соседей. Они в один голос порицали отца за то, что он потакает любым нашим капризам. Мама умерла во время родов, подарив отцу Сесилию. Когда мы родились, он был уже довольно пожилым человеком и поэтому знал, что у него больше не будет детей.
Поднявшись, она подошла к могиле Матиаса, находившейся на заросшем травой холме. Его похоронили рядом с его первой женой. Кинрат молча стоял возле нее.
— После смерти отца обо мне заботился Матиас. Он любил меня и опекал, — сказала она. — Он относился ко мне как к дочери.
Кинрат осторожно сжал ее руку, пытаясь утешить.
— Тебе повезло, Фрэнси, — сказал он. — В твоей жизни было двое мужчин, которые преданно и нежно любили тебя.
Франсин двинулась дальше. Пройдя по узкой дорожке, она вскоре остановилась возле другой надгробной плиты.
— Трое, — сказала она тихим, печальным голосом. — В моей жизни было трое мужчин, которые любили меня. Это могила моего жениха. Ему было всего восемнадцать лет, когда он погиб.
Лахлан прочитал полустертую, потускневшую от времени надпись, выгравированную на этом надгробии:
УИЛЬЯМ ДЖЕФФРИС
ЛЮБИМЫЙ СЫН И БРАТ
1478–1496
«Господи, почему же я раньше об этом не догадался? Ведь все же было ясно как божий день», — подумал он, пытаясь оправиться от потрясения. Там, на пустынном поле битвы близ Чевиот-Хилса, Личестер убил жениха Франсин. Убил из ревности. Однако даже после этого он не смог заполучить ее.
— Уилл был ранен во время сражения, — едва слышно сказала она, склонив голову. — А потом кто-то убил его, воспользовавшись его беспомощностью.
— Как ты узнала об этом? — спросил Лахлан. Он понимал, что голос может выдать его, поэтому старался говорить как можно спокойнее.
— Эллиот привез домой его тело, — ответила она. — Это он рассказал мне, что случилось. Он сказал, что Уильяма убил какой-то шотландский солдат, когда тот, раненый, лежал на земле и истекал кровью.
— Франсин, — сказал Лахлан, но осекся, решив промолчать, чтобы не причинять любимой боль. Помолчав немного, он сказал: — Дорогая, я соболезную тебе. Его смерть стала для тебя тяжелой утратой. Может быть, это был не солдат. Его могли убить мародеры, английские или шотландские, которые рыскали по полю в поисках добычи.
Она молча кивнула и, повернувшись, пошла прочь.
Когда они проходили мимо потемневшей от времени статуи, которая стояла на высоком пьедестале, она схватила его за руку.