Пруденс поежилась, но не взглянула на мать.
— Матушка, еще рано. Вы ведь наверняка не хотите уйти?
— Я нахожу местное общество отвратительным, — сказала леди Харкасл.
На Малкольма и Эмили она не смотрела. И оскорбление было явным. Малкольма не волновало, что о нем думает леди Харкасл, но ради Эмили он должен был поставить ее на место.
— Компания в почтовом дилижансе, который я для вас нанял, была вам под стать, леди Харкасл?
Ее лицо скривилось еще больше.
— Было грубо приглашать нас под выдуманным предлогом и еще грубее попрекать своим гостеприимством. Пруденс, мы уходим немедля.
— Матушка, он не…
— Не смей его защищать! — воскликнула леди Харкасл. — После того что он сделал!
На них уже с любопытством оглядывались. Румянец Пруденс распространялся выше и ниже до тех пор, пока вся открытая кожа не залилась алым.
— Леди Харкасл, — взвешенно сказал Малкольм, — советую вам осторожнее выбирать слова, если вы не хотите стать главной темой слухов.
Она наконец оглянулась по сторонам. И, возможно, поняла, что ее опрометчивые слова вполне могут быть использованы против Пруденс. Она понизила голос, но яда в нем не убавила:
— Вы пожалеете о своем поступке.
Пруденс схватила ее за руку.
— Матушка, вы правы, нам стоит уйти.
Леди Харкасл впилась в Малкольма долгим взглядом. Он не отвел глаз.
— Будь вы мужчиной, я вызвал бы вас на дуэль, — предупредил он, сдерживая резкость. — Но, поскольку вы дама, я лишь предлагаю вам держаться подальше от леди Карнэч. Ей не стоит слышать вашего злословия.
Эмили положила руку ему на плечо, успокаивая. Леди Харкасл закрыла глаза, чтобы не видеть этого жеста. А когда открыла их снова, яда уже не было — в ее взгляде светилась решимость, которой Малкольм не понимал.
— Желаю вам обоим счастья, — сказала она таким мрачным тоном, что слова прозвучали проклятием. — Ранее не замечала, но теперь я ясно вижу, насколько вы друг друга заслуживаете.
Малкольм приподнял бровь, но она уже отвернулась, не попрощавшись. Пруденс беззвучно прошептала Эмили извинение и заторопилась следом, но когда попыталась коснуться плеча матери, та стряхнула ее руку. Пруденс замедлила шаг, но не остановилась — ей больше некуда было идти.
Рука Эмили соскользнула с его руки. Малкольм поймал ее ладонь и накрыл своей.
— Мне жаль, что мы с ними столкнулись, — сказал он.
— Я так надеялась, что Пруденс однажды меня простит.
— Я думаю, что простит, — заметил Малкольм. — Но вот ее матушка совсем иное дело.
Эмили сжала его пальцы.
— Мы можем отправиться домой? Или ты хочешь поговорить с кем-то из нашей аудитории?