— Мрамора вы здесь не найдете, — заметил Малкольм.
И его слова разбили заклятие. На миг показалась та Пруденс, которую знала Эмили, только на миг подруга почти забыла, где находится. Но голос Малкольма отвлек Прю от Алекса и снова спрятал ее настоящую личность.
— Конечно. Простите мою рассеянность. Я строила замки в Испании.
— И населяла их, — сухо сказал Алекс.
Пруденс залилась румянцем.
— А какой смысл в замке, если в нем не живут люди?
Ее тон стал почти ядовитым — подоплеки Эмили не поняла. Но Малкольм сгладил неловкость.
— В этом мы с вами согласны, мисс Этчингем. Могу ли я предложить вам этот чудесный ростбиф?
Малкольм сменил тему разговора, оставив Эмили размышлять над своими возможностями.
Которых на самом деле у нее не было. Даже если бы она хотела выйти замуж, она не могла позволить Малкольму рисковать политической карьерой из-за нее, только не тогда, когда у ее писательской карьеры есть шанс однажды выйти из тени, не тогда, когда часть ее души надеется на это разоблачение. И она не может отнять у Пруденс то, что так нужно подруге, пусть даже Пруденс выглядит больной, а не очарованной, когда говорит со своим будущим женихом.
Возвратившись в замок, Эмили взяла подругу за руку и потащила за собой в комнату. Она в последний раз спросит Пруденс, даст ей еще один шанс отказаться от мысли о браке. А затем продолжит действовать по своему плану.
— Ты уверена, что хочешь выйти за Карнэча? — спросила Эмили.
Пруденс покачала головой.
— Это не важно, я думаю. Он достаточно мил, чтобы я смирилась. Я не могу позволить себе еще один год в девичестве.
— Но ты с ним почти не разговариваешь, — возразила Эмили.
— Это от ожидания, мне кажется. Я уговариваю себя не нервничать, но когда вижу его и думаю о том, как все могло бы быть… — Пруденс осеклась и проглотила слова о своих «могло бы быть». — Ведь у меня нет твоего бесстрашия. И я не могу продолжать ждать.
— Ты можешь продолжить свои научные труды и после свадьбы, — предположила Эмили, меряя комнату шагами.
Пруденс одарила ее взглядом, которого Эмили не поняла.
— Конечно. Мои труды. Моя нервозность в его присутствии наверняка исчезнет, как только я привыкну к тому, что он рядом. И когда мы поженимся, будет не так уж важно, найдет ли он мои труды и обнаружит ли, что я полнейший синий чулок, не может же он развестись со мной из-за моей любви к древним грекам.
Вернулся намек на улыбку. И Эмили поняла, что нужно делать.
— К слову, о греках. Я нашла в библиотеке то, на что тебе стоит взглянуть.
— Тогда пойдем? — спросила Пруденс. — До обеда еще уйма времени.