Она не могла признаться в этом Августе. Мать ничего не знала о ее романах. Она думала, что Эмили всего лишь ведет дневники и посвящает себя переписке.
— Мы с Карнэчем не подходим друг другу, — твердым голосом повторила Эмили. — Вы скажете Алексу, чтобы он прекратил это?
Августа склонила голову. В начале пятого десятка она все еще была красива, и до смерти, которой она пугала Эмили, ей было еще далеко, но в этот миг мать показалась ей настолько усталой, что сердце сжалось.
— Забудьте, — сказала Эмили прежде, чем ее мать смогла заговорить. — Мне стоит самой отыскать Алекса. Не беспокойтесь об этом. Мы все уладим, и все снова будет нормально.
— Все уже нормально, — ответила Августа. — Все дети должны покидать гнездо. Судьба улыбнулась мне, позволив провести с вами столько лет, но, возможно, это знак, что тебе пора идти дальше в своем путешествии. То, что ты все еще живешь с Алексом, вместо того чтобы найти собственный дом и семью, неправильно.
Эмили стояла спиной к окну, и солнечный свет выдавал все эмоции на лице Августы — даже слезы, которые начали собираться в уголках ее глаз.
— Матушка, с вами все хорошо? — спросила Эмили.
Августа поспешно смахнула слезы.
— Всего лишь меланхолия при мысли о том, что я потеряю тебя, как и боялась. Но Карнэч будет добр с тобой, если ты дашь ему шанс. Он немного напоминает мне твоего отца — так отчаянно стремится быть ответственным, хотя видно, что он уже на грани амока.
Эмили рассмеялась.
— Матушка, вы не убедите меня полюбить его, намекая на сходство с отцом.
Голос Августы стал резче.
— Пообещай, что попытаешься, Эмили. Пообещай, что не станешь планировать бегство, не дав ему даже поговорить с тобой.
Мать слишком хорошо ее знала. Эмили собиралась сбежать прежде, чем Малкольм сможет ее переубедить. Она уже все обдумала и решила, но искреннее беспокойство в голосе матери не позволяло ей дать подобное обещание и не приложить всех сил к его выполнению.
— Обещаю, — сказала она.
Плечи Августы расслабились.
— Хорошо. Хорошо, — повторила она, словно ее уверенности должно было хватить им обеим.
— Но я не могу обещать, что полюблю его. Так, как вы любили отца.
Августа почти улыбнулась:
— Твое сердце может приятно тебя удивить.
Эмили ничего не сказала, когда мать подошла и погладила ее по волосам. Она вдруг снова почувствовала себя маленькой девочкой — и пожелала остаться такой, не думать о тех изменениях в жизни, которые сейчас обсуждаются в кабинете Малкольма.
Августа улыбнулась, касаясь ладонями ее щек.
— Начинай так, как хочешь продолжить, милая. У тебя доброе сердце, позволь ему это увидеть.