В голосе горничной зазвучали мечтательные нотки. Эмили внезапно почувствовала себя жутко неблагодарной. Она не хотела выходить замуж, но у нее все равно оставалось больше свобод, чем большинство других женщин могли бы себе позволить.
Она не могла отдать часть своей свободы другим, реальная жизнь устроена иначе. Однако она могла постараться сделать для других как можно больше.
— Что ж, хорошо. Я поеду.
Уоткинс просияла.
— Вы будете готовы через несколько минут, миледи.
Вышло чуть дольше, но ненамного. Пуговицы на розовом шелке вечернего платья были сложной задачей, но Уоткинс быстро с ними управилась. Она помогла Эмили надеть плотную нижнюю юбку, а затем верхнюю юбку для верховой езды. Эмили наблюдала в зеркале, как Уоткинс застегивает золотые зажимы на камзоле военного покроя, и думала о том, почему одевается для поездки, когда твердо решила не выходить из замка.
Она молчала, когда горничная вынимала жемчужные шпильки из ее прически и быстро заплетала ее волосы в косы. Уоткинс обернула косы вокруг головы Эмили и закрепила их простыми шпильками, затем накрыла темно-синим беретом. Это казалось абсурдом — и все же ей было так любопытно, что там задумал Малкольм, что Эмили не могла отступить, хотя и знала, что разумнее избегать его.
После того как Уоткинс зашнуровала сапожки и подала ей черные кожаные перчатки, Эмили приняла из рук горничной стек.
— Граф оставлял тебе какие-нибудь инструкции, Уоткинс?
Горничная улыбнулась.
— Лорд лишь сказал не медлить, миледи.
Возмутительно. Но их предполагаемая свадьба настроила Уоткинс на то, что все происходящее лишь проявление любви, а не причина для скандала. Возможно, в замке МакКейбов испортились и ее слуги. Эмили оставила служанку прибирать комнату и зашагала по коридору, похлопывая стеком по ноге, к лестнице главного зала. В голове было подозрительно пусто, по крайней мере, ни одна мысль не давала себя поймать и как следует продумать.
Возможно, она знала, что стоит ей только задуматься дольше, чем на секунду, о том, что ее ждало, и она просто побежит. Но побежит ли она прочь от Малкольма? Или к нему, чтобы потребовать то, что он ей предлагал?
Когда она вошла в главный зал, Малкольм поднялся со своего стула на возвышении. Он пошел ей навстречу, и его темный длинный плащ вился за его спиной. Он не переоделся, но темный плащ скрыл камзол, брюки были темными, а черные ботфорты были им под стать.
— Я уж начал думать, что ты не придешь, — сказал он, беря ее под руку.
Она слегка сжала пальцы на его плаще.
— Я сама начала думать, что стоило бы не прийти. Должна признаться, верховая прогулка казалась мне не тем, что ты действительно мне предлагаешь.