Сара на мгновение сняла шляпку, чтобы накинуть венок из маргариток себе на шею, и со вздохом спросила:
— Что будем делать?
Три пары глаз вопросительно воззрились на нее, но ответа не последовало. Тогда она продолжила сама, стараясь придать своему голосу как можно больший вес:
— Мы не можем продолжать в том же духе, правда? Это ни к чему не приведет.
Арабелла повернулась к сестре, чтобы лучше ее видеть:
— Но что мы можем? Твоего лорда Дарси даже нет в Лондоне.
— Верно, — отозвалась практичная Сара. — Но мне сейчас пришла в голову мысль, что у него в столице могут быть друзья, которые согласились бы написать ему. К нашему опекуну обращаться не будем.
Каролина усмехнулась:
— Что бы ты ни решила предпринять, милая, прежде поставь меня в известность. Я не хочу, чтобы твои поступки переполошили высшее общество и его светлость потребовал от меня объяснений, которые я ему дать не в силах.
Сара улыбнулась:
— Трудно тебе с ним приходится?
Но Каролина лишь улыбнулась загадочной улыбкой, которая не укрылась от внимания Арабеллы и Сары.
— А обо мне он ничего не говорил? — раздался приглушенный голосок Лиззи. Под пристальными взглядами сестер она покраснела. — Я имею в виду, обо мне и Мартине? — уточнила она, не поднимая головы от своих petit points[9].
Арабелла рассмеялась.
— А ты ловкая малышка. Похоже, одному твоему кораблю благоприятствует попутный ветер. У всех остальных по той или иной причине полный штиль.
Каролина нахмурилась:
— Почему ты спрашиваешь? Макс выказал недовольство?
— Ну-у-у, — протянула Лиззи, — он явно не рад тому, что мы с его братом так часто видимся.
Ее привязанность к Мартину Ротербриджу стремительно росла. Невзирая на предупреждение Макса и собственные внутренние ощущения, Мартин не сумел побороть искушения, которое являла собой Лиззи Твиннинг. Их первый поцелуй был абсолютно невинным, и, оказавшись в его объятиях в беседке в саду леди Мэллинг, она снова позволила ему поцеловать себя. Но на этот раз Мартин сам проявлял инициативу. Простодушная Лиззи была очарована этим новым опытом, собственной реакцией и испытанными ею восхитительными ощущениями. Мартин Ротербридж, как оказалось, был поражен не меньше, чем она.
Запоздало он попытался заглушить растущее в нем желание, но обнаружил, что, как и предсказывал Макс, это было легче вообразить, чем сделать. Воздержание привело к несдержанности, и Мартин, капитулировав, стал каждую свободную минутку проводить в обществе Лиззи, почти что у ее ног.
Лиззи была права — Макс в самом деле не одобрял ее общение с Мартином, хотя и по совершенно иной причине. Отлично зная характер своего брата, Макс подозревал, что раздражающая необходимость вести себя достойно в присутствии соблазнительной Лиззи Твиннинг наскучит Мартину гораздо быстрее, чем он позволит признать себе, что влюблен в эту девушку. Его самые мрачные страхи едва не воплотились в жизнь, когда он застиг их, возвращаясь в бальный зал. От его пронзительных синих глаз не укрылось выражение счастья на личике Лиззи, поэтому он послал брату суровый взгляд, перехваченный Лиззи. Мартин дал какой-то беззаботный ответ, который она упустила из внимания.