На полу головой к печке, закрыв лицо окровавленными руками, лежала женщина. Рядом с ней валялось расщепленное ложе берданки с частью затвора. Ствол ружья, вздувшийся и разорванный у основания, силой взрыва отбросило в дальний угол комнаты.
Женщина была без сознания. Запекшиеся губы ее шевелились, но что хотела сказать Глафира, Клебанов так и не понял.
Запросив «добро» на выход, покинул порт Георгий «Пингвин» — маленький катер начальника MPC. На палубе катера стояли мичман Ясачный и комендор Нагорный, они возвращались на свой корабль.
Катер шел узкой салмой между островами Гудим и Красный. Крепкий северный ветер, перехватывая дыхание, гнал над морем колючий снег. Судно шло против ветра, зарываясь в волны.
Стоя рядом с мичманом, Андрей чувствовал плечом его плечо.
— Свежая погодка, — сказал боцман.—
Штормит в океане. Выйдем из губы, покачает знатно.
Каждая волна с силой обрушивалась на форштевень катера и, разбегаясь по палубе, стекала через шпигаты. По небу, сливаясь с белой пеленой снега, бежали низкие серые облака.
Все тело Нагорного ныло от усталости и того нервного напряжения сил, которое он испытывал в последние дни. Подставив холодному ветру лицо, чувствуя на губах соленый вкус моря, как это ни покажется странным, он испытывал прилив сил. Андрей понимал, что все это время там, в тундре и в скалах, ему не хватало этого ветра, его колючих уколов и зыбкой палубы корабля.
Топовый огонь «Вьюги» показался внезапно, показался, и тут же скрылся. Затем так же внезапно открылись все отличительные огни корабля. Андрей увидел «Вьюгу», вздыбившуюся носом на гребне волны. Он смотрел на гордую осанку корабля и чувствовал радостное волнение, знакомое каждому, кто после долгой отлучки возвращался к себе домой.
17. ЭПИЛОГ, КОТОРЫЙ МОЖНО НАЗВАТЬ ПРОЛОГОМ
Нагорная ждала мужа на улице возле «перевалки»[18]. Андрей пошел узнать, когда будет катер из Коргаевой Салмы.
Отсюда, с улицы Туристов, открывалась широкая перспектива города и залива.
Этот северный порт был совсем не похож на те города, которые она видела раньше. В нем чувствовалась огромная самобытная сила. Рубиново-красный восход солнца над сопками, громады новых домов, четкие перспективы улиц, сверкающий белыми надстройками пассажирский теплоход, идущий по заливу, лес мачт тралового флота, шумы большого города и порта — все, все казалось Светлане торжественным вступлением в их новую, большую жизнь.
Нагорный вышел из «перевалки» вместе с высоким плечистым офицером.
— Знакомься, Света, лейтенант Ясачный! — представил Андрей.
— Вот вы какая… — задержав ее руку в своей большой ладони, сказал Ясачный.