— Люди, прошедшие нашу школу, в случае провала выходят из игры. Элита вашей школы является к чекистам с повинной…
— Не будем ссориться, доктор, — примиряюще сказал Мэрфи. — Все ясно: на втором барьере Рут сломал себе шею. А жокей номер два?
— Наше отделение в Кельне радиограмму не получило. На условном языке это значит, что операция провалилась. Три дня подряд мы принимали позывные «Гермес», но не ответили.
— Понятно. Надо торопиться, доктор. В моем портфеле несколько советских газет. Они предупреждают суда об опасности плавания в некоторых районах Баренцева и Карского морей в связи с военно-морскими учениями их флота. Не скрывая, они пишут: «…с применением новых видов оружия».
— Насколько я понимаю, более всего вас интересует ракетное горючее? — спросил Лерман.
— Не скрою, ракетное горючее, — ответил Мэрфи.
«Конечно, Мэрфи представляет интересы «Стандарт ойл». Но ракетное горючее интересует Раммхубера, — подумал Лерман. — Генерал Раммхубер по поручению бундесвера принимает американскую ракетную технику».
Словно угадав мысли собеседника, Мэрфи добавил:
— Думаю, что «Институт лекарственных трав» имеет не только платонический интерес к этому делу.
— Почему, позвольте вас спросить?
Мэрфи молча достал из бокового кармана сложенный лист «Франкфуртер нейе пресс», развернул и показал пальцем на жирный заголовок статьи, подчеркнутый красным карандашом:
НЕМЕЦКИЕ УЧЕНЫЕ РАБОТАЮТ
НАД СОЗДАНИЕМ РАКЕТ ДАЛЬНЕГО ДЕЙСТВИЯ
«На побережье Северного моря, юго-западнее Куксхафена, общество ракетной техники провело серию испытаний…» — прочел Лерман и с деланным равнодушием вернул газету:
— Первые шаги…
— Разумеется, понадобится некоторое время, но вы можете рассчитывать на нашу помощь.
— Ваша (помощь выглядит то меньшей мере парадоксально! — Лицо Лермана было спокойно, и только глаза выдавали обуревающее его чувство неприязни.
— Вы сказали, доктор, парадоксально? — переспросил Мэрфи.
— Когда-то в Пенемюнде, — пояснил Лерман, — после испытания ракеты фюрер пожал руку конструктору Брауну. Спустя несколько месяцев первые Фау-2 пересекли Ла-Манш. Прошло всего двенадцать лет, и вот немецкий конструктор Вернер фон Браун — босс американского управления баллистических ракет. А мы, немцы, получаем новую технику, созданную немецкими конструкторами, в качестве «помощи» из-за океана. Это ли не парадокс, господин Мэрфи?
Мэрфи не торопился с ответом. Он налил в бокал виски, разбавил на этот раз содовой водой, отхлебнул глоток и, рассматривая Лермана долгим, оценивающим взглядом, сказал:
— Наши пути в жизни скрещивались не раз. Я представлял себе вас, доктор Лерман, асом разведки, одним из лучших учеников Канариса. Теперь вижу, что ошибся. Вы добродетельная и сентиментальная Гретхен! Есть один бог на земле, мифический сын Зевса— его предок, — Мэрфи фамильярно щелкнул по носу бронзового Гермеса. — Этого бога зовут Бизнес! Соглашение «ИГ Фарбениндустри» и «Стандарт ойл» было новым откровением апостолов этого бога! Американские самолеты сбрасывали на фатерланд бомбы, изготовленные по немецким патентам. Заправленные американским горючим немецкие подводные лодки топили в Атлантике корабли под звездными флагами. Нации приносили жертвы на алтарь бога — отца Бизнеса и сына его — Войны! Вилла на Берлинерштрассе в Куксхафене принадлежит вам, доктор Лерман? Это дар бога — отца Бизнеса — за вашу праведную жизнь. Когда же вы, Лерман, сфальшивили? Когда оплакивали конструктора Брауна или когда получали свою долю тела и крови? — последнее Мэрфи проиллюстрировал жестом, который на всех языках мира означает деньги.