В дверь постучали.
Получив разрешение, в каюту вошел уже немолодой офицер с красным, обветренным лицом.
— Старший лейтенант медицинской службы Варенов, — доложил он. — Прибыл по вашему приказанию!
Футоров поднялся навстречу, поздоровался и приветливо сказал:
— Садись, Яков Филиппович, поговорим запросто.
Сам он сел напротив, поставив локти на стол, и внимательно, словно впервые, посмотрел на Варенова.
Заметив на столе раскрытый том энциклопедии, фельдшер сообразил, о чем будет разговор «запросто», и, часто моргая, отвел глаза в сторону.
Варенов служил на флоте лет двадцать, считался хорошим практиком. Как-то на «Вьюге» приняли срочный сигнал о помощи с норвежского траулера «Тромс». Это было в Варангер-фьорде. Когда подошли к «норвежцу», выяснилось, что на судне тяжело заболел капитан Гундерсен. Фельдшер безошибочно поставил диагноз — приступ острого аппендицита. Медлить было нельзя, и, несмотря на штормовую погоду Варенов отлично сделал операцию. С тех пор, встречаясь с «Вьюгой» у кромки двенадцатимильной полосы, «Тромс» Гундерсена поднимает флаги приветствия. За Вареновым прочно установилась слава первого эскулапа Студеного моря, и фельдшер немного заважничал, если не сказать больше — загордился.
— У тебя партбилет, Яков Филиппович, при себе?
Футоров заменял секретаря парторганизации, находившегося в отпуске.
— Как же? Только у меня, Герасим Родионович, за последний месяц взносы не плачены, — сказал Варенов. Отстегнув на внутреннем кармане булавку, он достал партийный билет, положил на стол и полез в карман за деньгами.
Футоров взял документ, не спеша перелистал, принял партвзнос, дал Варенову расписаться в ведомости и положил билет на стол,
— Наблюдаю я за тобой, Яков Филиппович, и удивляюсь: испортила тебя слава, — сказал замполит. — Стал ты, как бы это сказать… чиновником от медицины, что ли… — В ответ на протестующий жест Варенова он поднял ладонь своей большой жилистой руки: — Погоди, Яков Филиппович, не ершись. Я тебе это серьезно говорю. Замечаю я, охладел ты сердцем. Для медика это негоже, для коммуниста, прямо скажу, — недопустимо. Без настоящего огня наше дело мертво.
— Не понимаю, Герасим Родионович, о чем ты? — часто моргая и прикладывая к глазам платок, спросил Варенов. Веки у него припухли и покраснели: одолевали фельдшера ячмени.
— Показывал мне Иван Арсентьевич твой рапорт. Прочел а и ахнул. Люди новые звезды открывают в космосе, а старший лейтенант медицинской службы Варенов на военном корабле открыл новую неизлечимую болезнь…
— Не я открыл, Герасим Родионович, до меня постарались. Этиология и патогенез