«Весна! Выставляется первая рама…» — вспомнил Лобазнов, чертыхаясь и кляня на чем свет стоит этот обрыв телефонной связи. «Андрюшке на море легче. Ну покачает, эка невидаль! Зато по такой пурге шляться не приходится. Опять же — форсу больше. Девчата на моряков заглядываются…» — позавидовал он, но тут же поскользнулся, упал и крепко стукнулся лбом о камень.
Выбирая веревку, Ельцов вернулся назад:
— Что с тобой, Фома?
— Ничего! — отозвался Лобазнов. — Чуть камешек головой не разбил.
Фома поднялся и, подталкиваемый ветром, шагнул вперед. Шли они медленно. Линия связи проходила в стороне от тропинки, провода тянулись над глубокими расщелинами, между скал, круто поднимались на высокие сопки. Столбы крепились в деревянных срубах-ряжах, заложенных камнем. В скальном грунте яму под столб не выкопаешь.
Прошло минут тридцать. За это время продвинулись вперед не больше чем на километр, как вдруг спала белая пелена снежного заряда, и они увидели багровое солнце, слепящее глаза, сверкающее на снегу сопок отблесками пламени.
— Вот здорово, Фома! — закричал Ельцов, бросаясь к Лобазнову.
— Зря радуешься, — проворчал Фома, оглядывая горизонт. — Гляди, какая идет закуска…
Издалека почти от самого горизонта на них грозно и неотвратимо надвигались черные тучи новых зарядов.
Не сказав больше друг другу ни слова, Лобазнов и Ельцов поспешно спустились с сопки. Там, где это возможно, они бежали, и все же к тому времени, когда они нашли место обрыва, новый снежный заряд обрушился на них с бешеной силой.
Столб, стоявший на самом краю расщелины, под напором шквала упал, выворотив камни из сруба, и провода провисли в расщелину.
— Прощупай каждую нитку, — сказал Фома Ельцову. — Найдешь обрыв — провод сращивай основательно. Контакты не забудь зачистить. Понял?!
— Есть, сращивать основательно! — повторил Ельцов, обвязываясь вокруг пояса веревкой.
Упершись ногой в гранитный валун, Лобазнов осторожно травил веревку, спуская Ельцова вниз. Тому оставалось не более трех-четырех метров до дна расщелины, когда Фома почувствовал, что веревка вдруг ослабла.
— Стоп! Кажется, прибыл! — крикнул снизу Ельцов. — Ни черта не видно… Сейчас… Я…
Вдруг Лобазнов услышал крик, затем веревку резко дернуло вниз.
— Что случилось, Ельцов?! Что случилось?! — кричал Лобазнов, свесившись над расщелиной.
До него донесся протяжный стон, затем слабый, едва слышный голос:
— Нога… кажется… сломал… Думал… а шагнул… карниз… Тут еще метра четыре…
Лобазнов почувствовал, что веревка совсем ослабла.
— Ты что там делаешь? Миша!
— Я отвязался… Ищу обрыв… — донеслось до Фомы.