Едва иутинцы рванулись назад по кустарнику, как пулеметные очереди стали его прошивать. Разведчики метнулись влево и, на бегу переступая мины, помчались в открытую по болоту.
Финны искали их отчаянно. На всех возможных путях движения сидели засады, финны не нашли их. Сейчас не время рассказывать, как ушел Иутин, ибо полковник К., надо полагать, и по сей день не знает, где их надо было искать.
Великое дело шутка. Бывает, бродят разведчики под осенними дождями, насквозь промокшие, бродят по мокрой земле, вконец усталые, а сядут к костру, — и усталость улетает, и сумрачные суровые лица светлеют, и шутки сверкают, как искры. Великое дело шутка. Она бытует там, где люди бодры и веселы, несмотря ни на какие лишения, где люди не теряют присутствия духа, несмотря ни на какие опасности, переживания и усталость. Вот почему люди крепкие, волевые так любят и ценят шутку. Часто шутка для них — это разрядка после напряжения.
Никакие тяжелые переходы не гасили у иутинцев веселья на привале.
Славная штука «нодья». Разведчики перепробовали все виды костров, но лучше «нодьи» не нашли. Зимой и летом она прекрасна. Огня не видно, тем более, что по бокам косыми стенками стоят плащ-палатки. Дыма мало, горит долго, греет жарко. А устроить просто: одно толстое бревно положить поперек другого и поджечь в середине.
В каком бы трудном положении ни находился отряд, как бы близко ни был враг, у разведчиков на отдыхе не принято о нем вспоминать. Говорят о чем угодно, только не о финнах. Мечты о встрече с близкими, смешные истории, медицинские способности «доктора» Процай, очень бойкого и веселого парня, смелого разведчика и ловкого санитара по совместительству, — всем этим полны сладкие часы у костра. Вот некогда трактористы, потом танкисты, а ныне разведчики Усенко и Култышев опять затеяли свой нескончаемый академический «тракторный» спор. Вот снова вспомнили, как Митрофанов, завидев в небе самолеты, отчаянно уверял всех, что это «харрикейны», до тех пор, пока ему не пришлось плюхнуться в болото, спасаясь от пуль «Мессершмиттов». Все обошлось благополучно, но Митрофанов с тех пор так и остался «харрикейном» или, ласковее, «харриком».
Несколько ребят опять взялись за Севрюкова. Он после разведки поедет в отпуск и ему рисуют мрачные перспективы.
— Подойдешь к ней, а она тебе скомандует: «смирно!»
Маслов с серьезным лицом спрашивает:
— А как, если целоваться, надо говорить: «разрешите обратиться», или можно так?
Чернышев дружески советует:
— Что сделаешь, так не забудь доложить: выполнено, мол, ваше приказание. А то взысканий не оберешься.