Освободившись из ссылки, вплоть до возвращения в службу я продолжал носить на репутации печать опалы — посему многие, кто раньше прикидывался друзьями, обходили меня, как прокаженного. Других сам избегал, не желая бросить на них тень. Прежде всего, бывших подчиненных: если бы Тайная канцелярия заподозрила кого из офицеров в конфиденции со столь сомнительною персоной, это могло бы ему сильно повредить. Мои сведения о состоянии войск были потому совершенно недостаточны. Теперь завеса пала. Прелюбопытные вещи открылись взору (я, кажется, забыл упомянуть, что дистрикт егерям отвели в Тульском уезде). Собирая воедино полк, дурацким указом рассеянный по деревням, узрел последствия героической баталии за приговоренные Меншиковым казнозарядные фузеи.
Лишившись возможности пришлифовывать зарядные вкладыши на станке со специальными оправками, это стали делать вручную: смесью пушечного сала с толченым кирпичом. В результате при каждом стволе остался один-единственный годный вкладыш: тот самый, который притирали. После выстрела его приходилось перезаряжать. Народный ум придумал, как исполнять сию операцию стоя в строю. Фузею — прикладом к носку правой ноги, опирая ствол на сгиб согнутой руки; вкладыш — в левую руку, правою заряжают. Сумка с принадлежностями на поясе, маленький шомпол на темляке привешен к запястью. Частота стрельбы получалась, как из обыкновенных мушкетов, с сохранением преимуществ винтовки по дальнобойности и меткости. Поневоле пришлось смириться с таким упрощением, хотя потеря возможности вести ураганный огонь в течение минуты или двух (в самый момент неприятельской атаки) больно ранила мое сердце. А что делать? К началу кампании не более пятисот стволов вышло бы снарядить по-старому, с десятью зарядными частями.
Субсидировав ремонт винтовальных фузей, обо всем прочем я составил доношение государю и предложил для спасения завода испытать мою старую идею: поставку мушкетов в Африку через бристольских купцов. Впрочем, больших надежд на царскую дальновидность не возлагал. При всем стремлении подражать Европе, Петр более склонен мыслить в понятиях администрации, нежели коммерции.
Прежде Тула делилась людьми: и с Уралом, и с Богородицком, и с Тайболой. Теперь наступило время отдавать долги. Чтобы окружающий хаос не затопил столь нужную мне мастерскую, главным в ней поставил Ивана Онучина — молодого, но твердого и дельного парня. Смысловое родство фамилий с управляющим дало мастерам повод для шуток: дескать, ходили мы прежде по-господски, в чулках — теперь в онучах будем. Ну и ладно, всё не босиком по снегу.