Выполнив задание, Токмачев возвращался на свой аэродром.
Погода изменилась. Неожиданно поднявшийся сильный встречный ветер, разорвав облака, угнал их далеко-далеко, туда, где море сливается с небом. И вдруг неяркую голубизну неба, освещенную скупым полярным солнцем, заслонил самолет со свастикой. Он бросился на Токмачева и выпустил длинную пулеметную очередь.
Пули застряли в фюзеляже, одна прошла совсем близко от кабины, оставив за собой дымный шлейф.
Спрятаться было негде — ни одного облака.
«Что делать? — молнией пронеслось в мозгу. — Снимки ценные… могут погибнуть…»
У Токмачева не было ни одного патрона, чтобы вступить в бой, и… все-таки он решил сражаться. Форсировав мотор до отказа, сотрясая воздух ревом двигателя, Токмачев бросился на вражескую машину. Фашист немедленно лег в вираж, было видно, что он вновь готовится к атаке. Снова воздух разрезали летящие пули, еще одна отметка появилась на плоскости его машины.
Токмачев словно слился со своей быстрой и верткой машиной. Он носился над морем, то круто взмывая ввысь, то резко снижаясь, почти задевая волну, то шел в лоб на врага, имитируя боевую атаку. Рядом с его самолетом пролетали пули, рвались снаряды, а Токмачев все продолжал свою отчаянную, бесстрашную игру.
Два краснозвездных истребителя появились совсем неожиданно, один из них с ходу зашел в хвост «мессершмитту» и ударил из всех пулеметов. Самолет со свастикой заскользил на крыло, охваченный огнем, и рухнул в море. К небу поднялся столб воды и тут же рассыпался блестящими на солнце брызгами.
«Благодарю, друзья!» — радировал капитан Токмачев.
Три истребителя строем возвращались на свой аэродром.
Когда сели, Николай Иванович выскочил из машины, подбежал к летчикам Рассадину и Бурматову и крепко обнял их.
— Если бы не вы, возможно, пришлось бы мне «купаться» в Баренцевом море.
В свою землянку капитан Токмачев вернулся хотя и усталым, но возбужденным: картина морского боя стояла у него перед глазами.
Когда в фотолаборатории проявили снимки, доставленные Токмачевым, стал ясным итог этого боя: эсминец, три транспорта и тральщик из фашистского каравана нашли свой конец в пучине Баренцева моря.
* * *
Все чаще и чаще приходилось Токмачеву разведывать пути вражеских караванов, фиксировать на фотопленке результаты морских и воздушных сражений. Его полеты стали дальними и рискованными. Но возвращался он всегда благополучно, отлично выполнив приказ командования, и хотя брал теперь с собой боевые запасы, вступить в бой с врагом ему не удавалось. Работа воздушного разведчика, серьезная, ответственная и опасная, в конце концов увлекла его. Он научился безошибочно определять с воздуха типы фашистских кораблей, изучил районы, где они предпочитали отстаиваться. В небе над Северной Норвегией Токмачев чувствовал себя так же уверенно, как над своим аэродромом.