Пальмира приносит нам кофе. Она к нам привыкает, слушает нас и даже задает угрюмым тоном вопросы:
- Почему вы унтера "сочным" зовете?
Барк поучительным тоном отвечает:
- Так было всегда.
Она уходит; тогда мы высказываем мнение о кофе:
- Что-то жидковато! Даже сахар на дне виден.
- А баба дерет по десяти су!
- Это фильтрованная вода.
Дверь приоткрывается; обозначается светлая щель; показывается голова мальчика. Его подзывают, словно котенка, и дарят ему кусочек шоколада.
- Меня зовут Шарло, - щебечет ребенок. - Мы живем тут рядом. У нас тоже солдаты. У нас всегда солдаты. Мы им продаем все, что они хотят; только вот иногда они напиваются пьяные.
- Малыш, поди-ка сюда! - говорит Кокон и ставит его между своих колен. - Слушай-ка! Твой папаша небось говорит: "Хоть бы война тянулась подольше!" А-а?
- Ну да, - отвечает ребенок, кивая головой, - у нас теперь много-много денег. Папа сказал, что к концу мая мы заработаем пятьдесят тысяч франков.
- Пятьдесят тысяч? Не может быть!
- Правда, правда! - уверяет ребенок. - Он сказал это маме. Папа хочет, чтоб так было всегда. А мама иногда не знает: ведь мой брат Адольф на фронте. Но мы устроим его в тыл, и тогда пусть война продолжается!
Вдруг, прерывая эти признания, из комнат наших хозяев доносятся пронзительные крики. Шустрый Бике идет узнать, в чем дело.
- Это ничего, - возвращаясь, говорит он. - Хозяин разорался на хозяйку за то, что она, мол, порядков не знает: положила горчицу в рюмку, а "так люди не делают".
Мы встаем. В нашем подземелье стоит тяжелый запах табака, вина и остывшего кофе. Едва мы переступаем порог, нам в лицо веет удушливый жар, отягченный запахом растопленного жира; этот чад вырывается каждый раз, как открывают дверь в кухню.
Мы проходим сквозь полчища мух, они облепили стены и при нашем появлении шумно разлетаются.
- Это как в прошлом году!.. Снаружи мухи, внутри вши...
- А ты в этом уверен?
В углу этого грязного домишки, заваленного хламом и пропыленными прошлогодними отбросами, обсыпанного пеплом многих угасших солнц, среди мебели и всякой утвари что-то движется: это старик с длинной шеей, облупленной, шершавой, розовой, как у больной облезлой курицы. У него и профиль куриный: подбородка нет, нос длинный; впалые щеки прикрыты грязно-серой бородой, и большие круглые веки поднимаются и опускаются, словно крышки, на выцветших стеклянных глазах.
Барк его уже заметил.
- Погляди: он ищет клад. Он говорит, что где-то в этой конуре зарыт клад. Старик - свекор хозяйки. Становится вдруг на четвереньки и тычется рылом во все углы. Вот, погляди!