- Видишь ли, слишком много богатых и важных людей; они кричали: "Спасем Францию и раньше всего спасемся сами!" Как только объявили войну, многие бросились укрываться. Самым ловким это удалось. Я в нашем углу заметил, что окопались главным образом те, кто больше всего вопил о любви к родине... Во всяком случае, ребята сейчас правильно сказали: если уж упрятался, то последняя подлость - уверять, что рисковал шкурой. Ведь тех, кто взаправду рисковал жизнью, надо почитать так же, как убитых.
- Ну и что ж? Всегда так бывает. Человека не переменишь.
- Ничего не поделаешь... Ворчать, жаловаться?.. Да вот, кстати, насчет жалоб; ты знал Маргулена?
- Маргулена? Это тот славный парень из нашего полка, его оставили подыхать на поле сражения, думали, что он убит?
- Да. Так вот он хотел жаловаться. Каждый день он говорил, что пожалуется на все капитану, майору и потребует, чтоб каждый по очереди шел в окопы. После еды он говорил: "Скажу; это так же верно, как то, что здесь стоит вот эта бутылка вина". А через минуту прибавлял: "Если я не говорю, то только потому, что здесь никогда нет бутылки вина". А если ты опять проходил мимо него, он опять говорил: "Как? Тут бутылка вина? Ну, увидишь, я скажу!" В общем, он так ничего и не сказал. Правда, его убили. Но до этого он бы успел пожаловаться тысячу раз.
- К черту все это! - мрачно проворчал Блер.
- Нам одно ясно: что дело темное. А вот если б и вправду что-нибудь прояснилось!..
- Эх, ребята, - воскликнул Вольпат, - послушайте, что я скажу: чтоб очистить все эти тыловые учреждения, пришлось бы отвести туда воды Сены, Гаронны, Роны и Луары! А пока что там живут, и даже хорошо живут, и преспокойно дрыхнут каждую ночь. Каждую ночь!
Солдат замолчал. Он вспомнил, как проводишь ночи, весь скрючившись, насторожившись, черный, грязный, на передовом посту, на дне ямы, раздробленная челюсть которой вырисовывается каждый раз, когда пушечный залп мечет в небо огненную зарю.
Кокон горько усмехнулся.
- После этого и умирать не хочется.
- Да чего ты? - миролюбиво сказал кто-то. - Не загибай, селедка копченая!
X
АРГОВАЛЬ
С полей надвигался вечерний сумрак. Подул нежный, как слова, ветер.
В домах, на длинной дороге, кое-где превращенной в деревенскую улицу, уже не хватало дневного света; зажигались лампы и свечи; мрак выходил на улицу; свет и тень постепенно менялись местами.
За деревней, в поле, бродили солдаты без всякого снаряжения. Мы мирно заканчивали день. Мы наслаждались праздностью, прелесть которой чувствуешь, когда по-настоящему устал. Стояла прекрасная погода; мы только начинали отдыхать и мечтали. В сумерках лица казались строже и спокойней.