Все это требовало в еще большей мере спрессовывать его время, и потому «Лир Джет» сперва уступил место «Мистери-20», затем «Супер Каравелле» и наконец «Боингу-707 Интерконтиненталь». Теперь Бейдр мог покрывать огромные расстояния без необходимости совершать промежуточные посадки, но при этом его путешествия все больше отдаляли их друг от друга. Всегда получалось так, что он должен был присутствовать где-то в другом месте, по другому срочному делу, которое мог решить только он. Их летние каникулы на юге Франции отошли на задний план, а современная яхта, которую они купили для собственного обоюдного удовольствия, редко покидала гавань.
Вскоре после рождения Самира, их второго сына, занятия любовью вообще, казалось, полностью отпали. А однажды ночью, когда она в отчаянье потянулась к нему, он взял ее руку и положил между ними на одеяло. Голос его был холоден:
— Неприлично жене вести себя так несдержанно.
Ошарашенная таким одергиванием, она заплакала, потом разозлилась. Зажгла свет, села на кровати и взяла сигарету. Прикурила и сделала глубокую затяжку, пытаясь взять себя в руки.
— В чем дело, Бейдр? Я что, больше ничего не значу для тебя? Как понимать прикажешь?
Он притворился спящим.
— У тебя завелся кто-то еще?
Он открыл глаза и пристально посмотрел на нее.
— Нет.
— Тогда в чем дело?
Он помолчал, затем встал с кровати.
— Я устал. И хочу спать.
Она посмотрела на него в упор.
— А вот я хочу трахаться! — Она чуть не визжала. — И что же в этом дурного?
— Достаточно, что ты ведешь себя как потаскуха, — сказал он. — И вовсе не обязательно выражаться так же.
— Тебе ли не знать! — подхватила она ядовито. — Ты проводишь с ними немало времени!
Лицо его потемнело от злости.
— Что я делаю, тебя не касается.
— Я твоя жена, а ты месяцами не бываешь со мной. Что ты имеешь в виду, говоря «это тебя не касается»?
— Долг жены преклоняться перед волей мужа.
— Женясь на мне, ты не делал из меня гражданки второго сорта. У меня тоже есть права и потребности.
— Ты забыла о том, что записано, — сказал он. — Ты есть моя жена, моя собственность, и ты располагаешь лишь теми правами и потребностями, которые я тебе разрешу иметь.
Она уставилась на него.
— Тогда прошу дать мне развод. Я не стану жить так.
— Я отказываю тебе в просьбе. Ты будешь жить так, как прикажу тебе я.
— Нынче не средневековье. И мы не на Ближнем Востоке, где ты можешь запереть меня в гареме. Завтра и уеду домой и подам на развод.
Его взгляд был ледяным.
— Если ты так сделаешь, — сказал он спокойно, — ты никогда больше не увидишь своих детей. Ты знаешь, у меня есть для этого власть.