Это был удар!
— Нет! Ты не можешь пойти на такое!
— Могу и пойду, — сказал он негромко, но твердо.
Слезы наполнили ее глаза, и она не смогла произнести ни слова.
Он молча посмотрел на нее, а когда заговорил, в его голосе не было и тени сострадания.
— Развода не будет. Ставка слишком велика. Я не допущу, чтобы вступление моего сына на престол было сорвано скандалом. Тем более что мне пришлось пойти на такие жертвы ради достижения этой цели.
Она была удивлена услышанным.
— На какие же это жертвы ты пошел?
— Я поступился своей гордостью и просил разрешения на брак с неверной, невзирая на все предостережения совета, удерживавшего меня от этого поступка. Но я хотел, чтобы мой сын унаследовал трон. Это было ему обещано.
— Но я ведь приняла веру, разве это не так?
— Устами, но не сердцем. Если б ты приняла ее воистину, ты знала бы свое положение и не задавала мне вопросов о моих поступках.
Она в отчаянье закрыла лицо руками.
— О Боже! — воскликнула она рыдая.
— Какого бога ты призываешь? — спросил он жестко. — Своего или моего?
Она опустила руки и посмотрела на него.
— Нет Бога кроме Аллаха…
— Произнеси всю фразу.
Она помолчала, затем опустила взор:
— …и Магомет пророк его, — прошептала она.
Он глубоко вздохнул и направился к двери.
— Запомни это.
— Бейдр, — остановил его голос жены. — Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Он строго посмотрел на нее.
— Я предоставляю тебе полную свободу действий, покуда мы остаемся в браке, но два ограничения есть. Первое — это соблюдать приличия. Ты не должна делать ничего такого, что могло бы обесчестить наш дом. Для общества наш брак должен оставаться таким, каким был всегда.
— А второе?
— Никаких евреев. Этого я не потерплю.
Она помолчала, потом кивнула.
— Будет по-твоему.
Он перешел в другую комнату, не закрыв за собой дверь. Чуть погодя возвратился. В руке у него была маленькая коробочка желтого металла. Он закрыл за собой дверь, подошел к кровати и посмотрел на Джордану. Открыл коробочку и положил на ночной столик рядом с кроватью. Она увидела ампулы в желтой упаковке.
— Ты ведь знаешь, я не люблю амил-нитрит…
— Меня не интересует, что ты любишь и чего ты не любишь, — сказал он резко. — Ты ведешь себя и разговариваешь как потаскуха — и обращаться с тобой надо соответственно.
Он расстегнул пижаму и скинул ее, затем потянул за шнурок штанов. Штаны упали на пол, и он переступил через них.
— Снимай свою сорочку! — скомандовал он.
Она не шевельнулась.
Он быстро нагнулся и сорвал с нее ночную сорочку. Груди ее свободно трепыхнулись, он взял одну в руку.
— Ты этого хотела?