Теперь он окончательно проснулся. Сын тут был ни при чем. Они давно условились с принцем о том, что будет означать такая телеграмма.
Война. Война с Израилем. Время взять реванш за поражение в 1967 году подступило вплотную. Или же они так считали.
Чувство досады овладело им.
Это произошло слишком скоро. Излишне скоро. Быть может, они и одержат сперва второстепенную победу, но израильтяне гораздо опытней. Если война продлится дольше недели, это будет еще одно поражение арабов.
Даже принц соглашался с ним на этот счет. Но надо было много всего сделать. Если в мире будет создано мнение, что они объединились, то, возможно, они смогут одержать победу и покрупней. Не на поле брани, где люди умирают, но в банках и домах, где люди живут.
В другом месте
Октябрь, 1973
Пыльный, серо-коричневый фольксваген, облезлый от солнца, песка и ветра за долгие годы странствий в пустыне, чихая и кашляя, не доехал несколько метров до паркинга. Часовые с любопытством наблюдали, как из машины вылез в таком же пропыленном бедуинском бурнусе старик и направился к задку машины. Задрал крышку и безнадежно уставился на мотор.
Подошел один из часовых.
— Что случилось, старый?
— Я бы и сам хотел знать. Даже верблюду бывает нужна вода, а эта тварь, я тебе скажу! Есть что-то безбожное в твари, которой никогда не нужна вода. Будь эта верблюд, я знал бы, что делать.
Молодой солдат засмеялся.
— А что бы ты сделал, будь это верблюд?
— Я дал бы ему попить. Если после этого он не стал бы работать, дал бы ему пинка под зад.
— А почему б тебе не попробовать сейчас? — предложил солдат.
— Я уже пробовал. Не помогает. Ни черта ей не помогает.
Старик продолжал пялиться на мотор, а солдат заглянул в машину. Интерьер ее был столь же обшарпанный, как и экстерьер. Обивка изодрана в клочья, на приборах лежал толстый слой пыли. Солдат дотянулся до панели, стер пыль с бензоуказателя, выпрямился и повернулся к старику.
— У тебя бензин кончился.
— Я в этом не понимаю. Никогда этого раньше не случалось.
— Это случилось теперь, — сказал солдат с оттенком превосходства в голосе.
Старик пожал плечами.
— Вот и чудесно, я рад, что ничего серьезного. А то испугался, не околела ли бедняга совсем. — Он двинулся к воротам. — Отпихните ее в сторонку, — крикнул он через плечо. — Я пришлю, чтобы заправили бак.
— Постой-ка! — Часовой подбежал и загородил дорогу. — Туда без пропуска нельзя. Это зона строгой охраны.
— У меня есть пропуск, — сказал старик, протягивая ему что-то.
Солнце сверкнуло на блестящей пластмассовой карточке.