— Оно и понятно. Наши цены тоже были бы ниже, если бы нас финансировало ЦРУ.
— Это только часть проблемы, — сказал Тони. — Теперь ходовой товар в Штатах — кока. А это наше слабое место.
— Мы ищем подходы к этому делу, — сказал Али. — У меня есть кое-какие контакты в Боготе, собираюсь на той педеле слетать лично.
— Ребята будут рады этой новости. Нам бы лучше делать бизнес с вами, чем искать новых партнеров.
Али встал. Совещание было окончено.
— Мы намерены долго работать вместе.
Он проводил американца до двери. Они обменялись рукопожатием.
— Встречаемся в Нью-Йорке в начале следующего месяца, договорились?
— Надеюсь, к тому времени дела выправятся.
— Уверен, что так оно и будет, — согласился Али.
Он закрыл дверь за американцем, запер на ключ и поставил на цепочку. От двери прошел прямо в ванную, где с отвращением долго мыл руки. Затем подошел к спальне и тихонько постучался.
Дверь открылась, там стояла молоденькая девушка. Ее оливковая кожа, темные глаза и длинные черные волосы затмевали ее модные, плотно облегающие джинсы «Сан-Тропез» и рубашку.
— Кончилось совещание? — спросила она.
Он утвердительно кивнул.
— Не хочешь ли выпить холодненького?
— «Кока» у тебя есть?
— Наверняка… — Он пошел в кухню и принес из холодильника кока-колу. Наполнил стакан и подал ей.
Она стала с жадностью пить.
— Когда мы снимаемся отсюда?
— Завтра улетаем в Бейрут, — ответил Али. — Но возможна задержка.
Она вопросительно посмотрела на него.
Али выдержал ее взгляд.
— Сегодня вечером у меня встреча с твоим отцом.
В ее глазах отразилось крайнее удивление.
— Ты не намерен выдать меня? — Она поставила свой стакан. — Мне обещано, что он не узнает. Иначе я не бросила бы школу в Швейцарии.
— Это не имеет к тебе никакого отношения, — заверил Али. — Твой отец ничего не подозревает. У нас есть к нему важное дело.
— Что за дело? — В ее голосе слышалось подозрение.
— Многие капиталовложения твоего отца имеют для нас большое значение. Он вхож в некоторые сферы, куда нам без него доступа нет. Он также может закупать материалы и товары, какие нам не продадут.
— Ему известно, что все это для дела?
— Да.
Странное выражение промелькнуло на ее лице.
— Он — сочувствующий, — быстро добавил Али.
— Я ему не доверяю! — взвилась девушка. — Мой отец не сочувствует никому и ничему, кроме денег и власти. Страдания людей и справедливость для него — ноль!
— Твой отец араб, — сказал Али жестко.
— Нет! Он больше западник, чем араб. Иначе он не развелся бы с моей матерью, чтобы жениться на той женщине. Так же и с его бизнесом. Сколько времени он бывает со своим народом и в своей стране? Две недели в году? Я бы не удивилась, узнав, что он ведет дела с Израилем. Многие его друзья на Западе — евреи.