Они пошли вверх по улице мимо «Ле Гориль» с его запахом яичницы и жареного картофеля, дальше по узенькому тротуару, круто в гору. В середине квартала он остановился перед дверьми старого дома с лавчонкой на первом этаже. Отпер дверь старинным большим ключом и нажал изнутри кнопку, включив свет в передней.
— Нам на два пролета выше.
Она кивнула и последовала за ним вверх по старой деревянной лестнице. Квартира была на площадке второго этажа. Замок на его двери был более современным. Он открыл дверь и придержал ее, пропуская Джордану.
В комнате было темно. Дверь позади нее закрылась, и она услыхала щелчок выключателя. Комнату залил мягкий красноватый свет от двух ламп на дальней стене по обе стороны кровати. Она с любопытством оглядывала комнату.
Мебель была дешевая и потертая, такой французы обставляют пристанища курортников. В углу — раковина, и под ней бидэ на вертушке. Уборная находилась за узенькой дверью. Здесь не было ни душа, ни ванной, ни кухни, только плитка на комоде рядом со шкафом.
Он перехватил ее взгляд.
— Не бог весть что, — сказал он, — но все-таки дом.
Она засмеялась.
— Я видывала и похуже. Вам повезло еще, что клозет не внизу в передней.
Он подошел к комоду и выдвинул ящик. Достал оттуда и зажег джойнт. Приторно-едкий запах марихуаны ударил ей в нос, когда он поднес ей сигарету.
— Выпить у меня нечего.
— Все прекрасно, — сказала она, затягиваясь марихуаной. — Это хорошая травка.
Он улыбнулся:
— Дружок притащил прямо из Стамбула. Он мне еще дал отменного кока. Пробовали?
— Случалось, — сказала она, возвращая джойнт.
Она смотрела, как он затягивается сигаретой. Поставила свою сумку и двинулась к нему. Она ощутила легкий звон в голове и влагу у себя между ног. Это была действительно хорошая травка, если хватило одной затяжки для такого эффекта. Она потянула за узел его рубашки.
— Мы будем разговаривать или трахаться? — спросила она. — У меня всего час времени.
Неторопливым движением он положил джойнт на пепельницу и стянул вниз с ее плеч полупрозрачную блузку, обнажая ее груди. Он взял их обе в руки и стал сжимать соски между большими и указательными пальцами до тех пор, пока ее не пронзила боль.
— Сука ты белая, — проговорил он, улыбаясь.
Ее улыбка была столь же злорадной, сколь и его.
— Ниггер!
Его руки придавили ее к полу на колени перед ним.
— Ты подучись сперва просить, если охота заполучить его в свою горячую маленькую кисяру.
Она развязала его рубашку, потянула вниз застежку молнии на джинсах. Трусов на нем не было, и его фаллос выскочил на свободу, как только она спустила с него джинсы. Положила руку на горячий вал и потянула к своему рту.