— Подумает о чем?
— В моем мире существуют определенные обычаи, касающиеся пребывания в спальне людей противоположного пола, не связанных браком. Гм, ну… ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Нет.
Глаза у нее были цвета яшмы.
— Ну, это… это секс, вот что.
В этих яшмовых глазах вспыхнул свет.
— О, ты имеешь в виду приобретение детей?
— Да. Совершенно верно.
Она рассмеялась. Впервые услышал я смех в Тиреллиане. Как будто виолончелист провел смычком по струнам. Слушать было не очень приятно, особенно потому, что она смеялась слишком долго.
— Теперь я вспомнила. У нас тоже были такие правила. Полпроцессии назад, когда я была ребенком, у нас были такие правила, но… — Похоже было, что она готова снова рассмеяться. — В них больше нет необходимости.
Мозг мой помчался, как магнитофонная лента при перемотке.
Полпроцессии! Нет! Да! Полпроцессии — это же приблизительно двести сорок три земных года!
Достаточно времени, чтобы изучить все две тысячи двести двадцать четыре танца Локара.
Достаточно времени, чтобы состариться, если ты человек.
Человек с Земли.
Я снова взглянул на нее, бледную, как белая шахматная королева из слоновой кости.
Она человек, готов заложить душу, что она живой, нормальный здоровый человек, и она женщина… Мое тело…
Но ей двести пятьдесят лет. Значит, М'Квайе — бабушка Мафусаила. А они еще хвалили меня как лингвиста и поэта. Эти высшие существа!
Но что она имела в виду, говоря, что сейчас в этих правилах «нет необходимости»?
Откуда этот истерический смех? К чему все эти странные взгляды М'Квайе?
Неожиданно я понял, что близок к чему-то важному.
— Скажи мне, — произнес я якобы безразличным тоном, — имеет это отношение к чуме, о которой писал Тамур?
— Да, — ответила она, — дети, рожденные после дождей, не могут иметь детей, и…
— И что?
Я наклонился вперед, моя память-магнитофон была установлена на «запись».
— У мужчин нет желания иметь их.
Я так и откинулся к спинке кровати. Расовая стерильность, мужская импотенция, последовавшие за необычной погодой.
Неужели бродячее радиоактивное облако, бог знает откуда, однажды проникло сквозь их разряженную атмосферу? Проникло в день, задолго до того, как Скиапарелли увидел каналы — мифические, как мой дракон, — задолго до того, как эти каналы вызвали верные догадки на совершенно неверном основании. Жила ли ты тогда, Бракса, танцевала или мучилась, проклятая в материнском чреве, обреченная на бесплодие? И другой слепой Мильтон писал о другом рае, тоже потерянном…
Я нащупал сигарету. Хорошо, что я догадался захватить пепельницу. На Марсе никогда не было ни табака, ни выпивки. Аскеты, встреченные мною в Индии, настоящие гедонисты по сравнению с марсианами.