— А в городе где мне приткнуться? — помолчав, спросил Быхин.
— Нищему везде дорога и везде дом родной.
— Тогда как же я тебя найду?
— И не ищи. Когда понадобишься — сам найду или дам знать.
— Этак можно долго ждать.
— А тебе и не к спеху. День прошел — и ладно.
— Да ты что, в сам деле!..
— Опять!..
Сторож зло сплюнул и умолк.
Дождь немного утих. Теперь громыхало где-то далеко за Волгой, — гроза передвинулась туда.
Пришедший достал из-за голенища пистолет, осмотрел. Сдернул с топчана какую-то тряпку, протер его и положил на место.
— Ну, я пошел. Меня еще в одном месте ждут. А ты, батя, помни, что я тебе сказал. И не вздумай улизнуть — под землей найдем.
— Ладно…
— Дошло?
— Нечего нам лаяться, не чужие. Езжай, — через три дня буду в городе. Пусть на старости лет яйца учат курицу…
— Дошло! Тогда бывай здоров. И осторожней действуй, осторожней.
— Учи-учи!..
После ухода сына Быхин разом допил самогонку, погасил фонарь и грохнулся на топчан.
Алексей Петрович выбрался из своей засады и, не обращая внимания на лужи, пошел в Степаново. Застывшие ноги начали на ходу отогреваться, а папироса, с таким удовольствием закуренная после долгого перерыва, казалось, согрела и его самого. Он прошел прямо в правление и по телефону вызвал Стрельцова.
— Все остается как было, — сообщил он ему на условном языке.
Это значило, что сторожа арестовывать не нужно. «Наоборот, теперь придется беречь старика», — подумал Корж.