– Ну и долго еще это будет продолжаться? – спросил Стах.
– Что ты имеешь в виду под словом «это»? – строптиво поинтересовался Бранд.
Стах вспыхнул.
– Не притворяйся дураком! Ты знаешь, что я имею в виду: твой эксперимент! Двадцать дней – и все без толку!
– Девятнадцать, – поправила Мелани.
– Пусть девятнадцать! Какая разница!
– Подожди еще, – сказал Бранд.
– Еще? Чего ждать? Дождемся, что эти твари найдут Цитадель! Я хочу знать только одно, самую малость: вы сами-то все еще надеетесь на успех или просто тянете время? Имейте в виду, терпение людей не беспредельно!
– Утихни, Стах, – тихо попросил Ираклий.
Он сильно сдал за последние дни, как-то усох, потемнел и на людях прилагал немалые усилия, чтобы не трясти головой. Кажется, он знал, что окружающие замечают его слабость и лишь до поры до времени не говорят о ней вслух, жалея старейшину. И это выводило его из себя.
– Мы все скоро утихнем, окончательно и бесповоротно! Вчера накрыли Ружицких. Кто следующий?
– Не вопи, я сказал, – поморщился Ираклий. – У нас не митинг, а рабочее совещание. Шалят нервы – возьми у Мелани успокоительное. Или придумай план получше.
– Вот-вот, совещание! Сидим тут вчетвером, как заговорщики… А третьей части колонии уже как не бывало!
– Но две трети еще живы, – сказал Бранд.
Стах задохнулся от возмущения.
– Полегче, полегче, – запоздало предостерег Ираклий.
– Две трети живы, так? Целых две трети! Шестьдесят человек потеряно – чепуха! Народим новых, это нам раз плюнуть! Мне только интересно, как бы ты запел, если бы твоя Хелен и внуки попали в одну треть?
– Запретный прием, Стах, – с отвращением произнесла Мелани. – Не ожидала от тебя.
Бранд медленно сосчитал про себя до десяти. Что он, Стах, понимает в потерях? Разве он терял сына, погибшего не в бою, с чем еще можно было бы смириться, а разорванного безмозглым клешняком? Разве его жена угасла от тоски? Разве жизнь уже довела его до того, что он перестал цепляться за нее, как кошка за занавеску?
Не перестал, в том-то и дело. Боится не только за других – боится и за себя. До того устал дрожать, что может выкинуть какую-нибудь героическую глупость. А ведь когда-то был разумным человеком…
– Кто кого потерял или мог потерять – считать не будем, хорошо? – сказал Бранд, и в голосе против воли прозвучала угроза. – Мы будем продолжать эксперимент. Я не знаю, что у нас получится, зато я знаю, что у нас нет другого выхода. Идти до конца. Только так.
– Очень хорошо, – неожиданно спокойно сказал Стах. – Насколько я понял из ваших слов, испытуемый не проявляет особого интереса к самке… Мелани, помолчи. Ты сама призналась, что не можешь с полной уверенностью сказать, биотоки какой природы ты уловила, да и уловила ли вообще. Так есть ли смысл и дальше биться лбом о стену? Может, пора скорректировать план?