– Каким образом, например? – спросил Бранд.
– Форсировать обработку пленников. Использовать в решающей фазе ее, а не его.
– Но мы готовим его, а вовсе не ее, – возразила Мелани. – Изменив план, мы потеряем несколько дней. А форсировать еще сильнее, извини, не можем. Некуда уже форсировать.
– Бранд?
– Возможно, мы что-то делаем не так, – высказал Бранд наболевшее. Поморщился. – Но лично я думаю, что прошло еще мало времени. Дай нам время, Стах. Результаты будут.
– Уверен?
– Почти.
– «Почти»! – с презрением выцедил Стах. – Ты знаешь, чего мне стоит держать людей подальше от пленников? Ах, не знаешь? Ты слишком занят для этого? Вчера Руфь пыталась проникнуть к мирмикантропу с ножом и зарезать его, чуть меня не зарезала, и я ее не осуждаю, нет…
Мелани поморщилась. Руфь была женой Джафара и ходила сама не своя с тех пор, как погиб муж. По-настоящему следовало бы заняться ей, помочь… хотя бы настолько, насколько может помочь врач.
Но разве на это есть время?
– Все думают так же, как она, – продолжал Стах. – А то, что после того как мирмикантропы взорвали дальние пещеры, иссякли наши источники воды, тебе известно? Запасов воды при самой жесткой экономии хватит дней на пять, на шесть. И нельзя вечно дышать регенерированным воздухом, надо когда-нибудь выпустить углекислоту. Люди в открытую говорят: ничего у Бранда не выйдет, надо собраться всем и внезапно атаковать. С такими настроениями борюсь я один!
Ираклий шевельнулся, будто хотел спросить: «Борешься ли?» Но так и не спросил.
– Сто раз об этом говорили, – мрачно возразил Бранд. – Можно перебить десант, но чем атаковать корабль?
– Катер с добровольцем и ядерным зарядом. Добровольцы есть.
– Никаких шансов.
Нервным движением Стах стер пот со лба.
– Крохотный шанс все же есть. Микроскопический. И почти все за то, чтобы попытаться.
– Ты тоже? – в упор спросил Бранд.
– Мы приняли иное решение, и я его выполняю, хотя и считаю глупым, – ледяным тоном проговорил Стах. – Но любая глупость имеет свой предел, за которым она становится преступлением…
– Ты полагаешь – уже?
– Это вот-вот случится. – Стах поднялся, чтобы уйти. – И тогда помогай тебе Бог, Бранд!
– Постой! – Забыв о том, что собирался остаться невозмутимым, Бранд вскочил, метнулся следом. – Дай нам с Мелани еще пять дней.
– Не обещаю.
– Три дня! Стах, только три дня!
Стах не ответил. Хлопнула дверь.
– Кажется, он говорил всерьез, – нарушила долгое молчание Мелани. – Ираклий! Почему ты его не одернул? Разве уже ничего нельзя сделать?
Кряхтя, старейшина выбрался из кресла. Голова его тряслась.