— Вам будет нелегко уезжать отсюда? — спросила она у Стивена.
Он пожал плечами:
— В душе я городской житель. Честно говоря, мне не хватает смога и шума машин!
— Да что вы!
Стивен усмехнулся:
— Правда, правда! Я прожил большую часть жизни в Лос-Анджелесе, часть в Голливуде, но предпочитаю центр. Знаю, что в Лондоне проблемы с загазованностью, но в Лос-Анджелесе иногда бывает такой сильный смог, что школьникам не разрешают играть на улице! Но все равно я не мог бы жить в другом месте.
— Не понимаю, — честно призналась Либби.
— Наверное, когда вы вернетесь в Англию, то будете скучать по этим краям?
— Да, но как вы догадались?
— По вашей музыке! — рассмеялся Стивен.
— Это потому, что фильм снимали здесь. Если бы его снимали в Англии, музыка была бы совсем другой!
— Не спорю, — спокойно ответил Стивен.
— Что же тогда?
Он пожал плечами:
— Разве это важно? Я не хотел вас расстраивать.
— Я не расстроена. Я просто хочу знать, что такого особенного в этой музыке?
— Это любовное послание к Джонатану — вот и все. Любой поймет.
— Лично я не понимаю! — воскликнула Либби, чувствуя, что предательски краснеет.
— Значит, вы близоруки, — хладнокровно произнес Стивен.
Либби промолчала, надеясь, что Джонатан ничего не заметит. Она вспомнила, как он обнял ее и сказал, что в самом начале совершил ошибку. Но ее ошибка была ужасной. Она влюбилась в Джонатана и поведала всему миру о своем чувстве в музыке!
— Но ведь хорошо получилось? — в отчаянии спросила Либби.
— Очень хорошо! Довольны?
— Да.
— Отлично, потому что у меня больше нет слов.
Кстати, сегодня утром я получил письмо от нашего обожаемого продюсера, в котором он упоминал, что его друзьям понравилось ваше творение, а это кое-что значит, можете мне поверить!
Глаза Либби засияли.
— Правда? Это же просто замечательно!
В этот момент машина свернула за поворот, и перед ними возникло пуэбло с глинобитными домами все в дымке от зажженных костров.
— Вы видите Сансури? Она сказала, что будет нас встречать, но мы, наверное, слишком рано. Красиво, правда?
— Да, отличный вид, — согласился Стивен.
Пикап остановился в долине, и их тут же окружили индейцы. Секунду спустя Либби заметила в толпе Сансури и подумала, что никогда девушка не выглядела более прелестной. Здесь она была среди своего народа и не скрывала гордости. На ней был национальный костюм из белоснежной и очень мягкой кожи, перепоясанный серебряной цепочкой с бирюзой. Ее черные волосы были заплетены в две косы, которые спадали сзади, а лоб украшала яркая лента, которую Сансури, скорее всего, сделала сама.