Покинув ресторан, трое друзей ленивым шагом двинулись к Восточной Сорок второй улице, между Первой и Йорк-авеню. Строение из темно-красного кирпича, перед которым они остановились, представляло собой четырехэтажный дом без лифта, знававший лучшие времена. Привратника не было. Старки это заведение было известно под названием «Азиатский дом». Он уже бывал здесь.
Он позвонил в звонок парадного и стал ждать ответа.
Из переговорного устройства послышался мурлыкающий женский голос со знойным придыханием:
— Здравствуйте. Будьте добры, назовите пароль, джентльмены.
Старки по-вьетнамски произнес пароль: «Серебро. Мерседес II».
Прожужжал замок, и дверь отворилась, впуская их внутрь.
— Как эм данг чо. Эм деп хетт хэй, — так же по-вьетнамски промолвила стоящая на пороге женщина. Что означало: «Дамы ждут вас, и они просто сногсшибательны».
— Мы тоже, — ответил Томас Старки и засмеялся.
Они с Харрисом и Гриффином миновали один пролет выстланной красным ковром лестницы. Когда оказались на первой площадке, открылась простая серая дверь.
На пороге, чуть расставив полусогнутые ноги, стояла эффектная девушка-азиатка, стройная, гибкая и юная, — не старше восемнадцати. На ней были черный бюстгальтер и трусики, чулки с поясом и туфли на высоких каблуках.
— Добрый вечер, — сказала она по-английски. — Я — Ким. Добро пожаловать. Вы очень красивые мужчины. Для нас это тоже будет большое удовольствие.
— Ты сама очень красивая, Ким, — сказал Старки по-вьетнамски. — А твой английский безупречен. — Затем он выхватил револьвер и ткнул дуло девушке между глаз. — Ни слова больше, не то умрешь. Прямо здесь, прямо сейчас, Ким. И твоя кровь разбрызгается по всему ковру и по стенам.
Он втолкнул девушку в комнату, где на двух маленьких кушетках сидели еще три девушки, тоже азиатки, юные и очень хорошенькие.
Все были облачены в шелковые неглиже разных цветов: цвета лаванды, красное и розовое, — и в тон им туфли на шпильках и чулки.
— Молчать, леди. Ни слова! — распорядился Старки, наставляя пистолет на одну, потом — на другую.
— Ш-ш, — поднес к губам палец Браунли Харрис. — Никто не пострадает. Мы тоже этого не хотим. Доверьтесь мне, мои азиатские куколки.
Старки настежь распахнул дверь в задней части гостиной. Он захватил врасплох женщину постарше, вероятно, ту самую, чей голос звучал из переговорного устройства, а также здоровенного вышибалу в черных спортивных трусах и футболке, с напечатанной на ней надписью «CRUNCH». Оба жадно поедали китайскую еду из картонных коробок.
— Никто не пострадает, — произнес Старки по-вьетнамски, закрывая за собой дверь. — Руки вверх!